Должна Россия помочь Кипру, когда у нее самой, безусловно, есть проблемы? Это не такой простой вопрос.
В кипрских банках лежат довольно большие российские капиталы. И если помогать их владельцам, значит, надо помогать и Кипру. Это обернется тем, что поток инвестиций в страну относительно увеличится, в том числе и иностранных. Либо мы игнорируем эти обстоятельства, исходим из того, что не будем залезать в долги ради Кипра, и вообще о ком-то заботиться. Здесь необходимо сбалансированное решение. Если бы я сказал: вот, только так и не иначе, — было бы неправильно. Политическая линия нашего руководства в том и состоит, что, как мне кажется, оно понимает эти противоположные мотивы и то, что между ними надо искать равновесие. И его образ действий как раз отражает этот процесс.
Что касается, как многие говорят, «драконовских» условий, которые выставили Кипру его коллеги по Евросоюзу, то такая же история была с Грецией, похожая — с Испанией. Тот, кто помогает, ищет свой баланс. И каждый раз это приобретает свои формы. Здесь нет ничего удивительного. Спаситель ставит условие.
Сегодня речь идет не только о Кипре, но и об устойчивости самого Евросоюза. Лично я считаю, что он выдержит все передряги, хотя это, конечно, мой оптимистический взгляд на ситуацию. Она крайне неопределенная. Весь мир находится в затяжном кризисе. Мы переходим от индустриального общества к инновационному. Первое примерно в течение 300 лет поддерживало высокие темпы роста за счет наращивания производства и применения невоспроизводимых минеральных ресурсов. Что же изменилось? С 1973 года начала резко дорожать нефть.
Это был сигнал, что сократились и возможности достижения более высоких темпов роста за счет увеличения применения минеральных ресурсов, которые по цене стали менее доступны. И заменяющим фактором стало инновационное развитие. Причем теперь оно в большей степени ориентировано на повышение эффективности и производительности для того, чтобы прибегать к меньшим масштабам использования этих ресурсов.
Новые обстоятельства в первую очередь сказываются на развитых странах. Если развивающиеся государства еще могут расти более быстрыми темпами, потому что у них есть возможность использовать те достижения науки и технологии, которые есть в развитых странах, то у последних таких преимуществ нет. Эта проблема наложилась и на США, которые в огромных масштабах нарастили государственный долг. И теперь должны его каким-то образом сокращать, чтобы обеспечить жизнеспособность своей экономики, в том числе чтобы создавать действенные стимулы для инноваций. Новые обстоятельства касаются и Европы, которая создавала Европейский союз, включая в него все большее и большее количество стран с разным уровнем развития. Все они могли поддерживать сравнительно высокий и примерно одинаковый уровень благосостояния. Но, когда заметное место в мировой экономике заняли развивающиеся страны и стали активно экспортировать свои товары, оказалось, что издержки слишком высоки, что подрываются финансовые балансы и нужно искать выход из положения. Вот, собственно, так мы и дошли до жизни такой…
И сейчас переживаем процесс адаптации к новым условиям, когда мы не можем пользоваться прежними источниками увеличения наших ресурсов. Он идет очень сложно. И, видимо, будет выражаться в том, что в мировой экономике, особенно в развитых странах, темпы роста понизятся. Но потом в конце концов наступит равновесие. Не исключаю, что какие-то страны понесут существенные потери. Однако все равно выберутся, потому что у них будут большие возможности либо с точки зрения природных ресурсов, либо освоения чужих технологий, либо окажется самый сильный инновационный потенциал.
А пока все колеблется. И утверждать, что Европейский союз не разрушится, что Америка останется лидером современного мира, что Россия достигнет больших высот, или все, наоборот, провалится, придет в упадок, я не могу, потому что у каждой страны, у каждого народа есть свой потенциал. Как они смогут его реализовать, какую будут проводить политику — от этого и будет зависеть конечный итог. Так что делать какие-то далеко идущие выводы я бы остерегся. Хотя у меня нет упадочного настроения, что все летит в тартарары, что западный мир умирает, что Восточная Азия занимает лидирующие позиции, и так далее.
В Восточной Азии нарастают проблемы, и прежде всего — в Китае. Та модель догоняющего развития, которой он придерживался последние десять лет, которая принесла большие успехи, сейчас не дает таких результатов. Китай не сможет наращивать экспорт так, как делал раньше. Он должен будет все больше и больше ориентироваться на собственный рынок. Но собственный рынок — это китайцы, которые привычно накапливают половину своих доходов и мало тратят на потребление. Целая эпоха уйдет на то, пока они переориентируются. Во что это обернется, тоже пока неясно. Что касается Индии, то там уже есть кризисные явления. Хотя у нее тоже очень большие резервы для развития. Такое состояние неопределенности, невнятности характерно для процессов адаптации к новым условиям.
А Кипр… Это частица европейского мира, которая в значительной степени жила за счет создания офшорной зоны, куда текли чужие капиталы. Сейчас эти условия ухудшились. Что же, греки на Кипре станут жить так, как в континентальной Греции, или даже немного хуже. Но все равно останутся греками. И Кипр никуда с острова «не переедет». Но пройти через испытания придется.
Конечно, хотелось бы, чтобы стабилизация произошла пораньше. Но, думаю, скоро это не случится. Хотя у России в ближайшие 7—8 лет будут более или менее благоприятные условия, потому что ее положение основывается на природных богатствах и есть некий резерв времени, чтобы нащупать пути к повышению своего инновационного потенциала. Но для этого нужны довольно серьезные политические изменения, потому что инновационный потенциал требует роста образования, науки, здравоохранения и демократизации. Что касается других стран, то наиболее сложные процессы будут происходить в развитых странах. Но и американцы, и Европа сохранят свое лидирующее положение.
Евгений Ясин — научный руководитель НИУ «Высшая школа экономики»
