Если Штаты сокращают импорт нефти, стабильный Ближний Восток, Китай и Индия им больше не так уж интересны.
Почему упали цены на нефть? Что это, временное явление, или отражение структурных изменений и тектонических сдвигов на мировых рынках нефти? Если верно второе утверждение, но последствия для мировой экономики, геополитики и нашей способности управлять климатическими изменениями будут колоссальными.С учетом американских потребительских цен в качестве дефлятора реальные цены в период с июня 2014 по октябрь 2015 года упали более чем в два раза. В частности, в октябре реальные цены на нефть были на 17% ниже среднего значения за весь период с 1970 года, хотя и выше уровней, зафиксированных в начале 1970-х и в период с 1986 по начало 2000-х.
Комментарии Спенсера Дейла, старшего экономиста ВР (и бывшего старшего экономиста Банка Англии) помогают пролить свет на факторы, стоящие за изменениями цен на нефть. По его словам, люди склонны верить в то, что нефть является истощаемым ресурсом, стоимость которого с высокой долей вероятности будет расти в будущем, что кривая спроса и предложения на рынке нефти имеет резкий уклон (то есть, технически она "не эластичная"), что нефть потребляется в основном западными странами, а ОПЕК с радостью готов стабилизировать рынки. Однако он уверен, что значительная часть этих традиционных убеждений в корне ошибочна.
И отчасти именно сланцевая революция в США поставила под сомнение эти предположения. Объем добычи сланцевой нефти в Штатах вырос практически от нуля в 2010 году до 4.5 млн баррелей по состоянию на сегодняшний день. Большинство добываемой из сланцевых месторождений нефти - уверен Дейл - приносит прибыль при цене в диапазоне 50-60 долларов за баррель. Более того, отдача при добыче сланцевой нефти (объем добычи на одну буровую установку в начале разработки месторождения) с 2007 по 2014 год росла более чем на 30% в год. Более того, стремительный рост объема добываемой сланцевой нефти стал решающим фактором, обусловившим падение цен на этот энергоресурс в прошлом году: Темпы роста собственного производства в США в два раза превысили темпы увеличения спроса. Да, все дело в предложении.
Что это значит?
Во-первых, за короткий период на рынке нефти существенно повысилась эластичность предложения. Относительно высокая доля затрат на добычу сланцевой нефти является переменной величиной, поскольку привлечь инвестиции и окупить их можно довольно быстро. Как следствие, предложение в этом сегменте быстрее реагирует на динамику цен,по сравнению с традиционными способами добычи, для которых характерны высокие фиксированные затраты и относительно низкие переменные расходы. Относительно высокая эластичность предложения означает, что рынок может более эффективно стабилизировать цены, чем прежде. Но сланцевая нефть в большей степени зависит от доступности кредитов, нежели традиционная. Таким образом, появляется дополнительный канал прямого финансирования для наращивания предложения.
Во-вторых, произошел масштабный разворот торговых потоков. В частности, роль Китая и Индии как чистых импортеров нефти растет на фоне сокращения чистого импорта в США. Вполне вероятно, что через двадцать лет 60% роста мирового роста спроса на нефть будет приходиться на этих двух азиатских гигантов. К 2025 году Китай, скорее всего, будет импортировать три четверти потребляемой нефти, а Индия - почти 90%. Конечно, сказанное выше верно при условии, что транспортные системы еще долгое время будут работать на производимом из нефти топливе. Если так, то не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что заинтересованность Штатов в стабильности на Ближнем Востоке угаснет, то же самое относится к Китаю и Индии. Геополитические последствия будут далеко идущими.
В этом контексте следует учесть потребность ОПЕК в стабилизации цен. Международное энергетическое агентство в своем отчете о перспективах развития мировой энергетики за 2015 года прогнозирует, что в 2020 году нефть будет стоить 80 долларов за баррель, поскольку растущий спрос поглотит временно образовавшиеся излишки. Не исключаются полностью и прогнозы, подразумевающие менее высокую цену, например, 50 долларов за баррель до конца этого десятилетия.Последний прогноз основан на двух предположениях: производство в США сохранит устойчивость, а производители ОПЕК - в первую очередь, Саудовская Аравия - будут и далее защищать свою долю производства (и, соответственно, долю на рынке). Однако стратегия низкой цены создает неблагоприятные условия для производителей, поскольку государственные расходы стабильно и в течение длительного времени превышают поступления в бюджет от продажи нефти. Как долго будет длиться это противостояние?
И, наконец, как эта ситуация отразится на политике контроля над климатическими изменениями. Появление сланцевой нефти подтверждает то, что, в принципе, уже было известно - возможности добычи не только огромны, они продолжают увеличиваться. Забудьте про пиковые цены на нефть. По словам Дейла: "по самым приблизительным подсчетам за последние 35 лет мир потребил около 1 трлн баррелей нефти. За тот же период подтвержденные месторождения нефти выросли более чем на 1 трлн баррелей". Нет никакой проблемы истощения запасов. Проблема в том, что нефти гораздо больше, чем мы можем сжечь, надеясь при этом ограничить глобальное повышение средних температур на уровне 2 градусов относительно допромышленной эпохи. Сжигание существующих запасов нефти и газа приведет к превышению мирового углеродного лимита на выбросы в три раза. Таким образом, экономика горючих ископаемых и управление климатическими изменениями противоречат друг другу. Чем-то придется пожертвовать. Масштабные технологические изменения могут подпортить экономику горючих ископаемых. В противном случае это придется делать политикам.
Эти выводы подчеркивают масштабы проблем, с которыми пришлось столкнуться лидерам стран на парижской конференции, посвященной климатическим изменениям. Однако реакция на падение стоимости нефти наглядно демонстрирует. насколько безнадежны политики в этом отношении. По данным МЭА, субсидии на поставку и использование горючих ископаемых в 2014 году достигли 493 млрд долларов. Хотя, стоит признать, что без реформ, проводимых с 2009 года, эта сумма приблизилась бы к 610 млрд долларов. Иными словами, прогресс все-таки есть. Однако сейчас низкие цены оправдывают отказ от субсидий. Развитые страны могут и должны использовать сложившуюся ситуацию, чтобы ввести компенсирующие налоги на потребление и, таким образом, мотивировать экономное использование горючих ископаемых, повышая при этом поступления в бюджет и, возможно, сокращая другие налоги, например на занятость. Как ни печально, эту возможность практически все упустили. Остается только надеяться на то, что итогом парижской конференции станут реальные действия, а не очередная порция красивых обещаний. И, скорее всего, этим надеждам не суждено сбыться.
Мартин Вулф
