Из докризисных источников роста экономики России сохранился только один – повышение зарплат, но и его влияние снижается. Цены на ресурсы и сокращение бюджетных расходов ведут к стагнации или спаду. А новым резервам роста – внутренним инвестициям и повышению производительности труда – мешает отвратительный инвестклимат, признало Минэкономразвития.
Традиционная модель роста российской экономики больше не работает, прежние источники развития утрачены, новые – в стадии формирования, объявил министр экономического развития России Андрей Белоусов на форуме «ВТБ Капитала» «Россия зовет».
В такой ситуации темпы экономического роста ограничены двумя процентами, это не позволяет выполнять взятые на себя государством социальные обязательства, признал чиновник.
Докризисный рост ВВП на уровне 7–8% шел за счет регулярного повышения зарплат, которое стимулировало потребление, считают в МЭР. Увеличение зарплат в предкризисные годы в министерстве оценивают в 12–17%. Но «адекватного роста производительности труда» не было, заметил Белоусов. Она росла на 5–7%.
По словам министра, этот фактор стимулировал разрастание «финансового пузыря», но обеспечивал около 6 из 8% общего роста экономики.
Теперь компании при выплате зарплат ориентируются на производительность, и вклад этого фактора в рост экономики не превысит 3%, оценили в МЭР.
Вторым по масштабам источником роста в докризисный период было повышение цен на природные ресурсы. На него приходилось около 2,5% подъема ВВП.
Но глобальное снижение спроса на нефть и изменение конъюнктуры на мировом газовом рынке из-за сланцевых проектов сводят фактор в лучшем случае к нулю, в худшем – уводят экономику в минус, предупредил Белоусов. Увеличение добычи нефти в ведомстве считают нереальным: новые месторождения Восточной Сибири могут лишь компенсировать вывод из оборота старых, в таких условиях добыча до 2020 года стабилизируется на уровне 510 млн тонн в год.
Третий источник роста ВВП – бюджетные расходы, по словам Белоусова, также больше неактуален.
К 2015 году государственные расходы снизятся на 2%, ненефтегазовый дефицит сократится с 10 до 8% ВВП. «Платой за это будет один процент роста экономики», – резюмировал министр, добавив, что за вычетом утраченных источников роста предельным уровнем для российской экономики будут 2%.
Но до кризиса ненефтегазовый дефицит был на уровне 3–5% ВВП, сейчас 10,7% – задача правительства сократить риски неисполнения обязательств, объяснил министр финансов Антон Силуанов, назвав «бюджетное правило» хеджированием обязательств государства. В следующем году ненефтегазовый дефицит сократится до 9,7%, в 2014 году – еще на процент, обещал чиновник.
По мнению Белоусова, исполнение расходных обязательств бюджета возможно при росте экономики минимум на 4–4,5%.
Новыми источниками для удвоения темпов роста в МЭР считают внутренние инвестиции, поддержку ненефтегазового экспорта и повышение производительности труда (задача МЭР – удвоение за 10–12 лет).
«Мешает отток капитала из-за отвратительного инвестиционного климата», – говорит Белоусов, добавляя, что рассчитывает на эффект «дорожных карт», которые направлены на снижение административных барьеров в экономике и прорабатываются в ходе консультаций с предпринимателями.
Экономики начинают работать на внутренние рынки, согласен первый зампредседателя Центробанка Алексей Улюкаев.
«Внешняя торговля перестает быть основным фактором роста в условиях сокращения глобального спроса, который не будет высоким. Рынки капитала переходят на полуоткрытый режим работы: открываются и закрываются по времени. В таких условиях фондирование обеспечивается национальными сбережениями и инвестициями», – говорит он, добавляя, что считает исчерпанной не только российскую, но и глобальную модели экономического роста.
