Когда обсуждается новая программа приватизации, речь главным образом заходит о таких гигантах, как Сбербанк, РЖД, «Совкомфлот» и других компаниях из «топ-30», в которых государство имеет значительные пакеты акций. Однако вопросы их приватизации имеют весьма отдаленное отношение к массовому процессу.
Согласно вынесенному на обсуждение проекту программы «Основные направления деятельности Правительства Российской Федерации до 2018 года», уже к 2015 году государство планирует выйти из акционерного капитала 3297 акционерных обществ, из которых лишь в 700 госпакет меньше контрольного, а также реорганизовать и приватизировать 3259 ФГУП. Другими словами, уже через три года на всю Россию может остаться всего 40 акционерных обществ с госучастием и 506 ФГУП.
Сейчас предприятия с госучастием есть в каждом городе и населенном пункте, многие из них градообразующие. Их легко узнать по требующим срочного ремонта зданиям и объектам инфраструктуры, по неприветливому персоналу, по некачественным услугам и устаревшей продукции, по низким зарплатам и неадекватным ценам. Такая картина, которую мы наблюдаем уже двадцать лет, должна остаться в прошлом. Одна из целей большой приватизации — улучшение качества жизни в стране. Она настолько важна, что невольно возникает вопрос: неужели ее можно достичь простой сменой государства на частного собственника?
Надо признать, что проблема гораздо глубже и не зависит от формы собственности. Львиная доля компаний, которые государство собирается приватизировать, давно «прихватизированы». Их активы используются в интересах частных лиц. Поэтому, прежде чем переходить к финальной фазе приватизации — продаже акций, государству стоило бы узнать, какими активами и бизнесами оно владеет, и вернуть собственные предприятия под свой контроль. Сейчас инвесторы не понимают, что стоит за правами собственности государства в большинстве компаний, акции которых оно собирается продавать.
Так, в результате проверки деятельности Росимущества, проведенной Контрольным управлением президента РФ в январе—апреле 2012 года, выяснилось, что его учетные данные за 2010 год разнятся с данными МНС: «пропало» 1,4 трлн рублей чистой прибыли ФГУП и акционерных обществ с госучастием. Кроме того, в реестрах Росимущества учтено 193 тыс. земельных участков, в то время как в федеральном Росреестре право собственности Российской Федерации зарегистрировано на 295 тыс. участков. Каким образом Росимущество потеряло более 100 тыс. земельных участков — неизвестно.
При этом компании, не входящие в «топ-30», с точки зрения приватизации вовсе не мелкие и незначительные. Сейчас под управлением Федерального агентства по управлению госимуществом помимо 2933 акционерных обществ находится около 1,4 млн объектов, стоимость которых, по оценке Контрольного управления президента РФ, — десятки триллионов рублей. Так, приватизация недвижимого имущества компании «ФТ-Центр» способна пополнить бюджет не меньше, чем недавняя сделка по акциям Сбербанка, и, по оптимистичным оценкам, даже позволит выполнить годовой план по доходам от приватизации.
Проблема с учетом имущества, особенности бухучета и неисполнение госкомпаниями законодательства о подготовке и раскрытии информации привели к тому, что государству известна лишь малая часть его активов. Например, в отчетности компании ФЦЛ за активом остаточной стоимостью 11 тыс. рублей скрывается недвижимость в центре Сочи — старый дом с четырьмя приватизированными квартирами. К тому же по действующему законодательству Росимущество не может принимать к учету и как акционер рассматривать и утверждать консолидированную отчетность компаний. К чему это приводит, можно продемонстрировать на примере «Российских лотерей»: выручка головной компании в тысячу раз ниже ее консолидированной выручки с учетом дочерних акционерных обществ. Но Росимущество видит лишь мизерную часть.
Еще одна проблема: зачастую чиновники называют приватизацией процессы, вообще не имеющие к ней никакого отношения. Так, недавно Росимущество осуществило пилотный проект по отчуждению акций госкомпании из федеральной собственности, не проводя ее приватизации. Компания «Квант-Н» занимается эксплуатацией и управлением (сдачей в аренду) 60 объектов недвижимости в Москве и до начала 2012 года находилась под управлением Росимущества. Поскольку компания не является стратегическим предприятием, ее акции были готовы к продаже частному владельцу. В ходе подготовки к приватизации в совет директоров «Квант-Н» были избраны профессиональный поверенный и независимый директор. Однако о продаже акций объявлено не было. Вместо этого на место профессиональных директоров в совет вернулись высокопоставленные сотрудники Росимущества, а в начале 2012 года единственным акционером «Квант-Н» стало ФГУП «Центр финансового и правового обеспечения» Управления делами президента РФ. После этого в компании сменился устав, и теперь в нем вообще не предусмотрен совет директоров. Так Росимущество провело «приватизацию» «Квант-Н» — передав привлекательный актив с баланса одной федеральной конторы на баланс другой.
В результате слабой работы Росимущества управление госкомпаниями превратилось в клубок коррупционных практик. Типичная ситуация: генеральный директор использует активы госкомпании (движимое и недвижимое имущество, бренд, рынки сбыта, клиентские базы, персонал, отдельные бизнес-процессы) для деятельности подконтрольных ему частных компаний. Получается, что государственное предприятие кормит паразитов, которые, в свою очередь, не аккумулируют прибыль, а выводят ее через фирмы-однодневки. Государство является пострадавшим вдвойне: нет ни дивидендов, ни налогов.
При этом гендиректор может очень просто сделать так, чтобы компанию никто не пожелал купить. Например, держать ее в предбанкротном состоянии. Или другой прием: недвижимое имущество госкомпаний зачастую находится в искусственно подвешенном состоянии — право собственности на него остается неоформленным. Руководители жалуются, что «у предприятия ничего нет, все давно разворовано». На самом деле, как правило, активы есть, но государство их не видит.
Вывод простой: сегодняшние проблемы с учетом и контролем госимущества не позволяют справедливо оценить госкомпанию как имущественный комплекс и тем более как бизнес. Компания оценивается лишь на основе имеющейся бухгалтерской отчетности. Результат — невысокая приватизационная цена, что в сочетании с инсайдерской информацией от менеджмента о реальном состоянии компании обеспечивает колоссальные прибыли «прихватизаторам»: после наведения элементарного порядка в учете, контроле и управлении актив можно будет перепродать либо распродать по частям в разы дороже государственной оценки.
Обязанность советов директоров акционерных обществ — обеспечить информационную открытость, наладить учет и отчетность, ограничить использование менеджментом коррупционных бизнес-практик, а при необходимости сменить его. Но происходящее с госактивами и компаниями свидетельствует, что совершенствование корпоративного управления пока безрезультатно. Даже роль советов директоров в подготовке госкомпании к приватизации не определена. Хотя корпоративная логика здесь вполне очевидна: профессиональные поверенные в советах директоров представляют интересы государства как акционера, следовательно, разработка и реализация стратегии выхода акционера — их зона ответственности. Впрочем, в нынешней ситуации ни корпоративные директора, ни исполнительное руководство не заинтересованы в успешном завершении приватизационной сделки, ведь тогда они, скорее всего, будут вынуждены уйти. И если акционер-государство выходит с деньгами, гендиректор оказывается на рынке труда с компенсацией, то члены совета директоров уходят ни с чем. Удачная аналогия здесь — поведение жильца квартиры, которому грозит выселение в случае, если на нее найдется покупатель. Можно быть уверенными: в момент прихода потенциальных покупателей в квартире не будет работать электричество, водопровод и отопление, трещины в стенах станут больше, да и документы окажутся не в порядке.
Пока не будут решены все вышеперечисленные проблемы, приватизационных сделок либо не будет, либо они будут проходить по заниженной цене, создавая коррупционную среду и снижая доверие гражданского общества к приватизации. Глава Минэкономразвития РФ Андрей Белоусов точно оценил сложившуюся ситуацию: «неготовность компаний к приватизации». Как показывает проведенный анализ и примеры, эта неготовность есть даже на уровне продажи имущества. Но если мы начнем говорить не о продаже государством имущества, а о продаже бизнесов, неготовность госкомпаний к приватизации придется оценить как критическую.
