Каждое поколение учится на ошибках, которые были допущены на его веку. Однако чрезмерная подстраховка от ошибок одного конкретного вида приводит к возникновению новых перегибов в экономической политике. Профессор экономики университета Bentley Скотт Самнер прогнозирует, что к 2040 г. можно ждать проблем от политиков, которые одержимы предотвращением пузырей. Обозреватель The Economist Райан Авент призывает осмыслить, какие риски могут возникнуть от борьбы с пузырями.
Еще в декабре известный экономист Скотт Самнер размышлял:
"Поколение, выросшее во времена Великой депрессии, было одержимо мыслью о необходимости поддержки совокупного спроса для предотвращения массовой безработицы. Они смотрели на все через призму спроса, игнорируя предложение. Вследствие этого в 1961 г. появилась Великая инфляция.
Поколения, которые достигли совершеннолетия в 1970-е годы, больше всего на свете боялись инфляции. Они рассматривали ее как главную угрозу, независимо ни от чего: всплеска денежной массы, падения процентных ставок или динамики цен на сырьевые товары. Жесткое таргетирование инфляции в итоге вылилось в Великую рецессию.
Сегодняшняя молодежь растет в мире, где доминируют два гигантских пузыря…
Можно предсказать, что макроэкономическая политика потерпит неудачу в 2040 году из-за поколения политиков среднего возраста, которые одержимы предотвращением пузырей".
Колумнист издания The Economist Райан Авент призывает экономистов и обозревателей осмыслить недавние политические неудачи и успехи, "ведь мы не должны позволить урокам последнего бедствия скрыть ранее полученные уроки".
В реальном мире центральные банки не могут четко определить угрожающие события на кредитных рынках, пишет Авент. Также они не способны выработать идеальные решения в нормативной среде или кредитно-денежной политике.
Желаемая цель - это максимальное социальное благополучие, и не ясно, что было предпочтительнее – Великая рецессия или ее профилактика в виде двух десятилетий медленного роста.
Последствия жесткой денежно-кредитной политики являются неочевидными, но тем не менее они есть. ФРС косвенно признала их посредством своих постоянных усилий более экспансионистской политики, даже в периоды роста экономики. Члены FOMC все чаще готовы сказать об этом прямо. В январе Нараяна Кочерлакота заявил, что "денежно-кредитная политика в настоящее время слишком жесткая, а не слишком мягкая". В речи, произнесенной в конце прошлого года, господин Штайн сам признал, что, "если ставка была бы, скажем, 3%, то это была бы очевидная причина для ее сокращения", но "места сейчас больше для использования нетрадиционной политики, чем традиционной".
Было бы безответственно после большого кризиса и рецессии не размышлять о неудачной политике, которая привела к стихийным бедствиям, ведь необходимо понять, как лучше поступать в будущем.
Оглядываясь на весь прошлый век, совсем не очевидно, что увеличение готовности использования кредитно-денежной политики для ограничения бурного роста кредитных рынков приведет к улучшению общих результатов. Это, конечно, возможно! Но нужно реалистично оценивать способности центрального банка по определению и реагированию на опасные условия кредитования. И нужно осознавать возможность того, что слишком жесткая денежно-кредитная политика спровоцирует появление удивительно больших экономических затрат. Есть вещи и похуже, чем перегрев кредитного рынка. Каждый раз центральные банки забывают об этом, к сожалению.
