Первая декада обсуждения в РФ повышения пенсионного возраста уже дала возможность оценить, как дискуссия будет развиваться в следующие полгода. Большая часть российских политических и общественных объединений в едином порыве выступила против повышения — и разнообразие в их идеологических программах (как у коммунистов и либертарианцев) никак не проявляет себя даже на уровне аргументации. В части реформирования государственного соцобеспечения все варианты ответа на вопрос, почему пенсионный возраст нельзя повысить, свелись к двум — «социальное обеспечение должно всегда расти» и «государство крадет наши деньги». Каждый из этих аргументов в принципе возможен в политических дискуссиях — но ни тот, ни другой не имеют отношения к реалиям российского пенсионного обеспечения.
Пенсионная система РФ относится к типу солидарной — взносы работодателей за нынешних работников финансируют выплаты вышедшим на пенсию. Трансферт из федерального бюджета покрывает только четверть суммы, ежегодно уходящей на страховые пенсии,— в остальном в российской пенсионной системе одна (работающая сейчас) группа населения платит за другую (вышедшую на пенсии). В частности, мужчины платят за женщин — так как их зарплаты в среднем на 10% выше, а продолжительность жизни на десять лет короче. Богатые — платят за бедных: российское законодательство ограничивает их пенсии сверху, перераспределяя остаток другим пенсионерам. В такой конструкции нет «своих» денег — они «общие», и аргумент о «краже» следует либо отвергнуть, либо распространить на всю систему с момента ее основания. Требование же увеличения государственных вливаний в нее предполагает другой тип самого государства — например, его «советизацию», тогда как в реальности развитие РФ происходит скорее в обратном направлении. Признавая это, следует признавать и то, что повышение возраста выхода на пенсию де-факто реформой системы не является — оно только меняет параметры перераспределения средств в действующей системе, обеспечивая ее устойчивость в изменившейся демографической обстановке.
В финансовом смысле нынешнее повышение пенсионного возраста — также фактически сохранение для всех участников статус-кво, а протестующие против него де-факто протестуют против того, чтобы все осталось как есть. В этом смысле требование больших госрасходов на социальные выплаты — или требование «вернуть украденное» (то есть выделения в системе «своих» денег для каждого участника) — являются не протестом против реформы, а как раз призывом к ней, способным привести к гораздо более значительным изменениям в неформальном договоре между российскими плательщиками и получателями.
