Бразилия, кажется, собирается растерять весь свой экономический рост, в то время как Мексика с упорством тягача неспешно, но двигается вперед. В чем разница в политиках этих двух государств, анализирует в Project Syndicate бывший министр финансов Чили, профессор Андрес Веласко.
Не далее как два года назад быстрый экономический рост Бразилии и увеличение среднего класса сделали страну надеждой финансовых рынков, в то время как Мексика была известна скорее насилием и засильем наркотических преступных группировок. Финансовые рынки уже готовы были списать Мексику как безнадежный случай из-за медленного экономического роста страны и не продвигающихся экономических реформ.
Однако как же быстро может измениться репутация страны! Сегодня мы наблюдаем стагнацию бразильской экономики, и никакие инвестиции в инфраструктуру страны перед Чемпионатом мира по футболу и Олимпийскими играми не помогают снова "запустить" экономику. Экономика Мексики, напротив, демонстрирует умеренный рост при поддержке со стороны экспорта промышленной продукции в США.
Таким образом, складывается ощущение, что Бразилия – гаснущая звезда, а Мексика – восходящая. Что же происходит?
Дело в том, что финансовые рынки не всегда способны правильно оценить происходящее в связи с ориентацией на аналитиков, которые больше сосредоточены на краткосрочных показателях, чем на структурной динамике.
Надо сказать, что в способах управления бразильской и мексиканской экономиками мы видим важные отличия. И эти отличия могут послужить хорошим уроком для других развивающихся стран.
Первое отличие заключается в том, что мексиканская экономика гораздо более открытая, чем бразильская. Мексика не только входит в североамериканское соглашение о свободной торговле (НАФТА) с Соединенными Штатами и Канадой, но и участвует в ряде других соглашений, которые охватывают Европу и Азию. Открытость Бразилии, напротив, ограничивается структурой МЕРКОСУР - региональной группировкой, чья приверженность к росту за счет торговли является в лучшем случае шаткой.
Конечно, это различие между странами давно известно. Новым является понимание того, что через какое-то время эти расхождения в торговой политике могут спровоцировать заметные различия в экономических показателях стран. Еще в 1994 г., когда соглашение НАФТА вступило в силу, его сторонники пообещали быстрое появление новых рабочих мест и экономического роста. Этого не случилось. Нужно было почти два десятилетия, чтобы в Мексике было создано достаточное количество фирм, для того чтобы воспользоваться доступом на рынок США.
Дело в шляпе: Латинская Америка против Китая
Другие гуру предсказывали, что все преимущества у Китая и в конечном итоге он перетянет на себя из Мексики все связанные с торговлей рабочие места. Они тоже были не правы. Потеря занятости в пользу Китая наблюдалась в первой половине 2000-х гг., но в последние годы в связи с быстрым ростом зарплаты в Китае преимущества производства в Мексике начали возвращаться. Мексика также выигрывает от оперативной системы производства в США.Второе важное отличие заключается в сочетании кредитно-денежной и бюджетной политики двух стран. Мексика и Бразилия обе осуществили антикризисные бюджетные меры в 2009 г. Но Мексика быстро прекратила поддержку, как только экономика восстановилась, и начала ужесточение бюджетной политики, а Бразилия занялась этим только спустя годы.
Мексике удалось сохранить процентные ставки на низком уровне: базовая ставка составляет всего 4,5% по сравнению с 7% в Бразилии (и она считается необычайно низкой для страны). Кроме того, Мексике удалось удержать более медленную инфляцию.
Обе страны уязвимы к притоку "горячих" денег из богатых стран, но более низкие процентные ставки Мексики лучше оградили страну от угрозы повышательного валютного давления. Реальный валютный курс в Бразилии значительно укрепился за последние три года (с некоторыми колебаниями в последние месяцы), в то время как в Мексике он остался практически без изменений. И, конечно, конкурентоспособный валютный курс Мексики является основной причиной для укрепления экспортного потенциала страны, обладающей производственным сектором, на который приходится 80% экспорта товаров.
Третье важное отличие состоит в том, как эти две страны позиционируют себя в мировой экономике. Если оставить в стороне недавний африканский сырьевой бум, то самый сильный экономический рост наблюдается в трех регионах мира с похожими производственными механизмами. В Восточной Азии, где целый ряд стран производят комплектующие для сборки в Китае (или в других странах региона) и последующего экспорта; в Центральной и Восточной Европе, где похожее явление наблюдается с Германией в качестве центра; и, конечно, в Северной Америке, где Канада и Мексика все больше интегрируются в рынок США.
Крупнейшей составляющей этого сдвига в Северной Америке являются автозапчасти и готовые автомобили, но это не все: электроника, телекоммуникационное оборудование и многие другие товары также являются частью роста. Экспортная корзина в Мексике сегодня значительно больше и разнообразнее, чем три десятилетия назад. То же самое нельзя сказать о Бразилии и вообще любой из быстрорастущих экономик Южной Америки.
Странам Южной Америки, в том числе Бразилии, необходимо подумать о том, как поддержать экономический рост, когда закончится сырьевой бум. Какие новые товары и услуги Бразилия и другие страны региона будут экспортировать через десять лет и на какие рынки? К сожалению, политическим лидерам региона особенно и нечего сказать по этому вопросу.
Конечно, окончательные выводы нужно делать с осторожностью. В последние месяцы рост мексиканского экспорта замедляется, в то время как внутреннее потребление набирает обороты в качестве источника спроса. Поэтому не стоит недооценивать возможности Бразилии по продаже товаров по всему миру, учитывая ее способных специалистов и качественные фирмы, даже с относительной ограниченностью ее торговых отношений.
Может быть, Мексика и Бразилия в один прекрасный день станут северным и южным якорями роста экономики Латинской Америки. Это даст финансовым рынкам и населению региона истинную причину для радости.
