На прошлой неделе Европейская комиссия обнародовала план, призванный помочь европейским странам справиться с вызванным коронавирусом экономическим кризисом масштаба Великой депрессии. Опираясь на недавнюю франко-германскую инициативу, Еврокомиссия предложила создать специальный фонд восстановления в размере 750 млрд евро ($834 млрд), из которых 500 млрд евро будут распределены в виде грантов и 250 млрд евро — в виде займов.
Средства Еврокомиссия планирует привлечь на рынке с помощью выпуска долгосрочных облигаций, а также через повышение новых налогов, таких как налог на выбросы парниковых газов, цифровые услуги и другие сферы наднациональной коммерческой деятельности, пишут в Project Syndicate экономисты Нуриэль Рубини и Брунелло Роса.
И хотя некоторые наблюдатели ожидали, что ЕС предложит более масштабный план спасения, европейским политикам следует оставаться реалистичными в отношении того, что может быть достигнуто в нынешних условиях. Празднование долгожданного “гамильтонова момента” мутуализаци долга ЕС, безусловно, преждевременно.
ЕС все еще остается не завершенным трансфертным союзом, в котором ресурсы (человеческие, физические, финансовые) до сих пор перемещаются с периферии в центр – то есть в Великобританию или Германию. По иронии судьбы, один из этих полюсов притяжения, Великобритания, решила покинуть ЕС, якобы для того, чтобы остановить поток мигрантов в свою экономику. С Brexit, который официально произошел 31 января, ЕС фактически начал распадаться.
Оптимисты считают, что с выходом Великобритании из ЕС может, наконец, появится более сплоченный союз. Но это все иллюзия. Дело в том, что Великобритания была не столько препятствием для интеграции, сколько предлогом для других сомневающихся государств-членов не двигаться к более тесным связям. К примеру, не Великобритания, а Германия заблокировала Европейскую систему страхования вкладов, необходимую для завершения Банковского союза еврозоны.
На фоне роста популярности популистских партий по всей Европе давно было ясно, что следующий крупный кризис будет представлять экзистенциальную угрозу для Евросоюза. Сегодня ЕС должен продемонстрировать, что он способен справиться с задачей завершения своего интеграционного процесса. В противном случае объединение столкнется с “джефферсоновским моментом”, который вернет его в некую форму конфедерации с ограниченным общим суверенитетом.
Оказавшись на краю пропасти, Франция и Германия разработали план по смягчению разрушительных экономических последствий пандемии. И хотя их предложение имеет свои плюсы, Александр Гамильтон был бы недоволен – и совершенно справедливо. Во-первых, предполагаемая эмиссия облигаций не будет сопровождаться “совместными и различными гарантиями” и, следовательно, не будет представлять собой подлинную мутуализация долга. Инициатива финансиста Джорджа Сороса о бессрочных облигациях ЕС, или консолях, уменьшило бы эту проблему, но не решило бы ее полностью. В любом случае, если эти средства не будут доступны этим летом, то они могут оказаться бесполезными для таких сильно пострадавших стран, как Италия, Греция и Испания.
И самое главное, недоверие между “бережливой четверкой” ЕС (Австрия, Дания, Нидерланды и Швеция) и так называемыми “расточительными” южными странами (в первую очередь Италия, Испания и Греция) остается настолько глубоким, что, откровенно говоря, трудно представить какое-либо долгосрочное решение. Недавнее постановление Конституционного суда Германии послало мощный сигнал европейским институтам о том, чего следует ожидать в ближайшем будущем. Хотя это постановление в конечном итоге будет отменено Европейским судом и проигнорировано Европейским Центральным банком, ЕЦБ, тем не менее, столкнется с политическими ограничениями в своих действиях.
Германия должна будет либо предложить частичную финансовую поддержку ЕС за счет средств собственных налогоплательщиков, либо позволить учреждениям ЕС обеспечить достаточную всеобщую поддержку (начиная с бюджета еврозоны) для всего валютного союза. Если бы предложенный фонд восстановления ЕС смог хотя бы оживить бюджет еврозоны – особенно его никогда не согласованную стабилизационную функцию – это было бы значительным достижением.
Подписывая совместный план с Францией, Германия, по-видимому, понимала, что не может сказать “nein” как монетарному, так и фискальному механизму поддержки. И то и другое необходимо для выживания евро. Но даже при наличии поддержки останутся нерешенными важнейшие вопросы, в первую очередь растущий государственный долг Италии. Риму придется много поработать, чтобы восстановить рост и конкурентоспособность.
В целом — несмотря на то, что любой общеевропейский ответ на коронавирусный кризис является шагом в правильном направлении — мало оснований ожидать, что ЕС откажется от своей давней традиции топтания на месте. Если европейские лидеры смогут предотвратить разрушение проектов ЕС и евро, то они, как минимум, предотвратят связанные с быстрым распадом огромные экономические, социальные и политические потери. В случае неадекватного ответа Европа окажется неподготовленной к посткоронавирусному миру, в котором другие крупные континентальные экономики – США, Китай и Индия – будут принимать наиболее важные геостратегические и экономические решения.
