Интервью с Дмитрием Пьяновым, первым заместителем председателя правления Банка ВТБ
На фоне нестабильного рубля, дискуссий о ключевой ставке и новых ограничений для банковских экосистем ВТБ готовится к рекордной выплате дивидендов. О том, зачем нужна допэмиссия, как ЦБ влияет на поведение инвесторов, смогут ли россияне поверить в низкую инфляцию — в интервью InvestFuture рассказал первый зампред ВТБ Дмитрий Пьянов.
IF: Предлагаем для начала поговорить о ВТБ. Мы уже слышали про возможную дополнительную эмиссию на фоне дивидендов. Очень хотелось бы узнать подробности по параметрам.
—30 июня — годовое общее собрание акционеров, которое поставит все точки над «и», мифы по поводу дивидендов развеются. Мы исходим из того, что они будут выплачены. в нашей практике не было прецедента, когда совет директоров рекомендовал дивиденды, а акционеры их не утвердили.
Что важно подчеркнуть: за весь трёхлетний период стратегии мы планировали выплатить около 80 млрд рублей дивидендов. Сейчас только по итогам первого года закладываем 276 млрд рублей, то есть стратегические ориентиры кратно превысим. Второе: менеджмент всегда будет стараться работать на повышение акционерной стоимости, на выплату дивидендов. И, наконец, важно и то, что распоряжение В. В. Путина о направлении дивидендов государства на финансирование ОСК, — это закрепление продивидендной политики ВТБ.
Мы считаем, что комбинация выплаты дивидендов и умеренной допэмиссии — сбалансированная.
11 июля — закрытие реестра. После 11 июля акция будет закрывать дивидендный гэп. Возможна волатильность, сколько она продлится, предсказать сложно. Любые объявления о конкретных параметрах допэмиссии до стабилизации цены нашей акции контрпродуктивны. Поскольку цена имеет определяющее значение как для новых инвесторов, так и для существующих акционеров, мы планируем объявлять параметры допэмиссии уже после общего собрания и закрытия реестра.
Какие параметры точно известны? Эмиссия будет денежной, открытой, а объём будет рассчитан так, чтобы у государства осталось минимум 50% плюс одна акция. Мы рассчитываем на участие якорных институциональных инвесторов, одного или нескольких.
IF: Банк России сейчас активно берётся за банковские экосистемы. Планируется ввести риск-чувствительный лимит по доле непрофильных активов. Планирует ли ВТБ в этом свете продажи таких активов? Если да, то в какие сроки?
— Это регулирование эволюционирует уже много лет. Первоначально оно задумывалось как препятствие для создания банковских экосистем. В новой форме регулирование увеличивает требования к капиталу по активам, которые признаются иммобилизованными. В мире таких определений почти нет, это во многом субъективная категория — иммобилизованный актив определяется по суждению регулятора.
Хорошо, что Банк России делает это регулирование не запретительным, а стимулирующим. Оно побуждает банки трансформироваться в одобряемом направлении: от сложных многоотраслевых холдингов — к более «чистому» банковскому профилю и дает для этого достаточное время.
В ситуации с экосистемами есть нюанс - на базе банков они почти не развиваются. Экосистемы чаще строятся на базе маркетплейсов или технологических компаний — например, «Яндекса», у которого есть собственный банк. На эти компании регулирование со стороны Банка России не действует.
Банкам же придётся запустить трансформационные процессы. Мы будем избавляться от иммобилизованных активов в графике, который предусмотрен регулятором: требования по капиталу ужесточаются с октября 2026 года.
Что именно попадает под понятие иммобилизованных активов? Это непрофильные активы, в том числе оставшиеся от урегулирования плохих долгов и находящиеся на балансе более трёх лет. Это, как ни странно, и основные средства. Например, башня «Федерация» с нашим офисом — такой актив. Банки будут стремиться избавиться от нефинансовых бизнесов. Думаю, многие банки перейдут с владения офисом на аренду. Не переживайте, банки адаптируются.
У ВТБ есть многолетний и последовательный план действий. Мы начнём с продажи промышленных и гостиничных активов, а также активов, полученных при урегулировании корпоративной задолженности. Сможем пройти этот процесс без дополнительной нагрузки на капитал.
IF: Тема, которая сейчас волнует и бизнес, и население — ключевая ставка. В начале этого месяца Банк России снизил её впервые практически за три года до 20%. Означает ли это начало разворота в денежно-кредитной политике или Банк России будет осторожен?
— Для более точных прогнозов нужно проанализировать данные со следующего опорного заседания, которое покажет среднесрочные прогнозы по инфляции и средней ключевой ставке. Это позволит лучше понимать возможную траекторию ставки в этом году. Сейчас же вероятность ошибки очень высока.
Мы внутри ВТБ традиционно обновляем годовые таргеты во время раскрытия отчетности за полгода. Сейчас предполагаем, что июньское снижение будет не единственным в этом году. А вот сколько раз и какие будут паузы — сказать трудно, ведь есть ещё одна особенность текущего периода. Недельные и месячные показатели инфляции демонстрируют, что с высокой вероятностью летом – вероятно, уже в июне – ежемесячная инфляция, скорректированная на сезонность максимально приблизится к таргету в 4%.
Это будет означать, что сегодняшняя ключевая ставка будет давать реальную ставку, вероятно, рекордную за весь период жёсткой денежно-кредитной политики (ДКП). Как на это среагирует ЦБ и сколько времени потребуется для закрепления этого в инфляционных ожиданиях россиян — большой вопрос.
Возможно, часть ответов на эти вопросы мы получим по итогам опорного заседания.
IF: Исследователи Банка России опубликовали работу, в которой утверждается, что инфляционные ожидания россиян слабо реагируют на официальные данные и зависят больше от личного негативного опыта. Как вы считаете, можно ли убедить граждан, что высокая инфляция — это не навсегда, а низкая — стабильно и надолго?
— Я специально перечитал это исследование Департамента исследований и прогнозирования, который курирует Алексей Заботкин. Оно оформлено как научная работа: использовалась выборка из 2000 человек. Части респондентов сообщали, что ЦБ таргетирует инфляцию на уровне 4%; другим говорили, что инфляция за последний год составила, например, 7,8%. А часть вообще не получала вводной информации. Затем у всех спрашивали об инфляционных ожиданиях.
Вывод: какую бы информацию людям ни давали — о целях, о текущей инфляции, - она почти не влияет на их инфляционные ожидания. Можно ли из этого сделать вывод, что россияне нечувствительны к официальным данным? Я бы не спешил.
В древнегреческой риторике есть понятие силлогизма — логической ошибки в построении умозаключений. Вот и здесь, мне кажется, есть методологическое искажение. По сути, исследование показывает, что россияне не верят словам — они верят полке, чеку в магазине, личному опыту.
В России был исторический период достижения таргета 4%, и тогда инфляционные ожидания действительно снижались — до 8%. Да, они были выше самой инфляции, но шли вниз. Почему в Европе инфляционные ожидания низкие? Потому что там инфляция стабильно низкая десятилетиями. Там есть устойчивая культура. У нас пока не было такого длительного периода стабильности инфляции.
Поэтому вопрос упирается не в заявления и выражения, а в продолжительность низкой инфляции. Если инфляция будет держаться около таргета не месяц-два, а 5–10 лет, тогда и ожидания устойчиво снизятся. Это не вопрос «ментальности», а вопрос времени и практики. Люди рациональны и верят в личный опыт. Это не российская особенность, а скорее общечеловеческая – людям нужен продолжительный период привыкания к жизненной ситуации.
IF: Рубль показал серьезное укрепление за последние месяцы. При этом если посмотреть на ожидания аналитиков и официальных ведомств, то прогнозируется, что доллар будет стоить в районе 90–100 рублей к концу года. С одной стороны, Банк России говорит, что текущее укрепление устойчивое. С другой стороны, многие на рынке утверждают, что это временный фактор. Как вы на это смотрите?
— Дискуссия по рублю, быть может, даже сложнее, чем по ключевой ставке. Какие особенности текущего момента и самого рубля как валюты мы отмечаем?
Первое — так уж сложилось, во многом по не зависящим от нас причинам, что резко уменьшился отток капитала. Многие из тех, кто хотел купить что-то у иностранцев или инвестировать в недвижимость, обожглись на ограничениях в зарубежной инфраструктуре. Второе — рубль, как в классических учебниках, стал зависим от экономических потоков. То есть курс определяется тем, какой у нас профицит внешней торговли и сколько дружественных инвесторов привлекают высокие рублёвые ставки в контексте carry-trade. Наверное, ни в одной стране мира нет настолько «чисто потоковой» валюты, как рубль.
IF: Что будет влияет на рубль в кратко- и среднесрочной перспективе?
— Во-первых, бюджетное правило. Стоит ему измениться — например, если снизится цена отсечения нефти или уменьшится продажа валюты из ФНБ, — это моментально повлияет на курс рубля. Во-вторых, объем валютного рынка. Сейчас рынок стал менее ликвидным.
Мы прогнозируем, что крепкий рубль сохранится ещё несколько месяцев. Ранее ожидали курс 100 рублей за доллар на конец 2025 года, сейчас актуальный прогноз — 90. Но, если учитывать дискуссию по бюджету, можно говорить, что самая большая интрига — это курс на 2026 год, особенно первый квартал.
IF: Ослабление рубля к концу года способно исказить текущие ожидания по ДКП и привести к более длительному сохранению высокой ключевой ставки, чем ожидается?
— Это действительно может повлиять. Такая неопределённость делает прогнозирование ключевой ставки ещё более сложным. Поэтому данный фактор — одна из тех неизвестных, по которым мы ждем больше информации из среднесрочного прогноза.
IF: Как вы считаете, сможет ли ИИ в будущем обсчитывать денежно-кредитную политику Банка России? Насколько реалистичен сценарий, в котором ИИ способен продумывать масштабные макроэкономические процессы и заменит аналитиков?
— В «денежно-кредитной политике» ключевое — «политика». Это не просто денежно-кредитная модель. Это суждение, компромисс, политический элемент. Я уверен, что у Алексея Заботкина и его команды есть уравнения и модели. Но решение – а это не просто «за» или «против», это экстракт суждений, аргументов, опыта - принимает совет директоров. И это решение может значительно отличаться от модельного.
Даже естественный интеллект, вроде моего, ошибается при таком прогнозировании. И если 2/3 аналитиков ошибаются, то о каком искусственном интеллекте можно говорить? В одной статье я приводил статистику: Россия после Турции — на втором месте в мире по частоте расхождений между решением ЦБ и консенсусом аналитиков. Аналитики — это естественный интеллект. Если он ошибается — ИИ пока там делать нечего.
Кроме того, для моделей нужны стабильные показатели. Поэтому в стране с такими часто меняющимися экономическими показателями, как в России, если ИИ и начнёт заниматься денежно-кредитной политикой, то нескоро. Предсказуемыми с точки зрения ДКП сейчас даже сложно назвать и США. Это раньше может случиться в стабильных с точки зрения показателей экономиках — например, в Швейцарии. Но там будут другие препятствия – защита данных и законодательная зарегулированность использования ИИ.
IF: А в какой степени ВТБ использует искусственный интеллект?
— Все банки традиционно используют ИИ в рисковых процессах, особенно в массовых сегментах. Это кредитные конвейеры, малый бизнес, нижний подсегмент среднего бизнеса. В этих сегментах ИИ применяется для скоринга, обработки больших массивов данных и формирования рекомендаций кредитным специалистам.
Еще одна сфера нашего применения ИИ: при формировании персональных продуктовых предложений розничному сегменту на основе анализа клиентских профилей. Там можно использовать чат-ботов, скоринг, кластеризацию. Отличный пример - робосоветники. Они дают рекомендации по инвестициям, основываясь на шаблонном профиле клиента.
В сегменте Private Banking, где есть индивидуальный менеджер, ИИ уже не применим. Там важно личное общение, понимание специфики клиента. А если говорить о денежно-кредитной политике — это как раз аналог индивидуального кредитного решения для крупнейшего корпоративного клиента. Там слишком много нюансов, и автоматизация таких решений — крайне сложная задача.
IF: В России начинают постепенно продвигать инвестиции в криптовалюты. Не отстаём ли мы по темпам внедрения такого инвестиционного актива по сравнению с другими странами? И если отстаём — сможем ли нагнать?
— Немотря на то, что сам инструмент «криптовалюта» старый, эффективно начавший распространение в 2010-х гг, в мире он стал «обрастать» массовой и защищённой инвестиционной инфраструктурой совсем недавно – буквально год назад. И в России только сейчас можно говорить о появлении некоторой инфраструктурной защищённости инвестиций в виде деривативов на криптовалюту. Что касается отставания от других стран. Криптовалюты — глобальный инструмент, без национальной принадлежности. А вот инфраструктура — биржи, регулирование, налоговый режим — всё это национальное. Мы ничего не упустили. Мы постепенно «окрашиваем» этот инструмент в свои национальные особенности.
IF: А что Вы думаете о стейблкоинах и возможности их использования для трансграничных расчётов?
— Здесь должно быть разделение. По моему мнению, пока нет суверенных цифровых валют, пригодных для беспрепятственных трансграничных расчетов, наше государство, в некоторой степени зависящее от внешней торговли, будет готово для экспериментов – стейблкойны, крипта, платежные агенты, бартер – все, что угодно. Но только во внешней торговле, не внутри России. Это сейчас и происходит. Но представьте, когда-то заработает защищенная связка цифровой рубль-цифровой юань или дирхам. Уверен, что тогда любое суверенное государство будет продвигать и защищать трансграничные транзакции в своей суверенной цифровой валюте через интерфейсы центральных банков, нежели допускать использование стейблкойнов частных эмитентов. Да и самим контрагентам будет неспокойно держать свои активы в монетах, обеспеченных активами эмитента в недружественной инфраструктуре, особенно если будет альтернатива.
А на этом у нас все. Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить все главные новости о финансах!