Я хотел бы немного рассказать об американском рынке венчурных инвестиций, на котором мы фокусируемся. Я базируюсь в Силиконовой долине и управляю фондом, который инвестирует на ранней стадии в технологические компании. Меня уже начали коллеги представлять: родился в России, получил образование в Америке, в России построил как предприниматель пару бизнесов, в том числе соосновал онлайн-кинотеатр ivi.ru, сделал фонд Frontier Ventures с моим партнером Олегом Тумановым, который вместе со мной сделал ivi.ru. И, собственно, вот сейчас фокусируюсь на инвестициях в американский рынок. Очень хороший был вопрос: почему американский рынок? На самом деле, если вы посмотрите на двадцать крупнейших технологических компаний в мире, то среди них нет ни одной компании, кроме американских и китайских. То есть ни одна европейская компания не попала в этот список.
С точки зрения того, где строятся большие ценные бизнесы, ответ однозначен: есть всего две страны, которые определяют этот рынок. Мы как инвесторы идем туда, где есть возможность построить большие бизнесы. Понятно, что и активность этого рынка по другим метрикам гораздо выше, чем европейского. Вот здесь вот есть цифры, на которые вы можете посмотреть. Разница, конечно, существенная.
В зависимости от метрики - в четыре-пять раз больше, чем европейский рынок по ключевым показателям: количество инвестиций и др. Также, если вы посмотрите, наверное, даже более важный для нас как инвесторов показатель – это не сколько денег ты закопал, а сколько денег ты заработал. Сколько денег ты вытащил в результате. И тут та же самая ситуация, на самом деле еще больше разница, в пять раз.
Соответственно, косвенно это означает, что доходность инвестиций в США выше.
Здесь мы взяли достаточно длинный горизонт, 25 лет, и понятно, что на более коротком горизонте эти цифры могут быть более волатильными. Но порядок такой, что на ранней стадии в США фонды в среднем как индустрия зарабатывают от 15 до 30%. Это средние цифры, понятно. Есть фонды, которые делают гораздо лучшие результаты. Т.е. ведущие фонды могут показывать легко 30% годовых и больше.
Для сравнения, вот мы индекс европейский показали, - там существенно ниже цифры. И также для сравнения в такой же долгосрочный период мы посмотрели на публичные акции. Вывод какой: понятно, что Америка - более привлекательный рынок, но более интересно еще одно наблюдение. Да, можно проинвестировать в Фейсбук или какой-то пакет публичных акций, но ожидать такую доходность, которую могут дать венчурные инвестиции, здесь сложно. И разница материальная.
В этом контексте можно долго рассуждать об увеличении процентных ставок. Если ты зарабатываешь 30% годовых, является процентная 2% или 5% – это не так важно. Здесь вы можете увидеть, насколько большой вклад технологического рынка в увеличение капитализации. В данном случае - индекса S&P 500, и здесь видно, что с 2004 года технологический сектор был лидером с большим отрывом по созданию акционерной стоимости.
Если разобраться в этом, то этот график не оценивает вклад технологического рынка, потому что, если вы посмотрите на другие составляющие, кроме IT-рынка, на самом деле там во многих сегментах рост и увеличение рыночной доли получают именно технологические, технологичные компания. Ну, например, что такое Uber? Это технологическая компания или транспортная компания? Вот я вам сразу не скажу, куда ее запишет S&P. Вполне возможно, что он не запишет ее в технологический сектор. Даже в том, что не классифицируется как технологический сектор сегодня, несомненно есть очень большая роль у компаний, которые используют активно технологии. Тот же банковский сектор сейчас уже практически превратился в технологический сектор. Это видно, если вы посмотрите на лидеров. Раньше среди десяти крупнейших компаний в США было всего две технологические. Сейчас уже все пять крупнейших компаний – это уже технологические компании. Из 20% капитализации это превратилось в 63%. Другими словами, если ты инвестор, ты не можешь игнорировать этот сектор. Этот сектор, с моей точки зрения, является основным и доминантным, и в нем потенциал роста самый большой. И, собственно, он уже реализуется. И те инвесторы, которые смогут успешно инвестировать в технологии, имеют большое преимущество перед другими инвесторами.
Немножко о том, как инвестировать в технологии. Я чуть-чуть сфокусируюсь на вопросах бизнес-модели. Для нас центральным инвестиционным тезисом является инвестиции в компании с так называемыми «сетевыми эффектами».
Что такое «сетевые эффекты»? Мы говорим, что в бизнесе есть сетевой эффект, если при увеличении количества пользователей ценность сервиса для каждого пользователя увеличивается. Очевидный пример – это социальные сети. Если на Facebook есть десять человек, они могут какую-то ценность из него получать, но не очень большую. Если там 2 млрд человек, то, естественно, ценность этого сервиса увеличивается.
Почему это важно? Это важно, потому что сетевой эффект, с нашей точки зрения, в технологическом секторе является основным барьером для входа. Это достаточно радикальное заявление. Это не эффект масштаба, не интеллектуальная собственность, а именно сетевые эффекты. Почему? Потому что если у тебя в бизнесе есть сетевые эффекты и ты уже оторвался от рынка, то второму Facebook очень сложно конкурировать, потому что его ценность для потребителя – даже если у него лучше программное обеспечение – будет очень сильно отставать. И вот из-за этого в сегментах, где есть сильные сетевые эффекты выигрывает, как правило, один игрок, ну, может быть, второй имеет какую-то ценность. Но игрок-лидер становится очень защищаемым и он, соответственно, имеет высокую маржинальность, генерирует большой сash flow. И в результате имеет большую капитализацию.
И вот здесь на это графе мы посмотрели на частные и на публичные компании в США выше определенного размера. И посмотрели, какой из них по стоимости имеет сетевые эффекты.
В случае частных компаний больше 50% акционерной стоимости создали компании с сетевыми эффектами. А в случае публичных по разным исследованиям от 70% до 90 %. Большая часть денег в этом сегменте находится вот в таком типе компаний.
Естественно, для нас это является центральным инвестиционным тезисом. Мы, собственно, только в такие компании сейчас и инвестируем. Если это приземлять с точки зрения конкретных компаний, бизнес-моделей, вот здесь вот даны ряд примеров бизнесов с сетевыми эффектами.
Понятно, что это, естественно, социальные сети, коммуникационные сервисы, маркетплейсы, как Uder и Alibaba. И многие блокчейн бизнес-модели имеют сетевые эффекты. Естественно, платформенные решения, например, операционные системы имеют сильные сетевые эффекты.
Наибольшей капитализации в технологическом секторе достигают компании с сетевыми эффектамиНа самом деле – это очень широкая категория бизнесов в технологическом секторе.
Немножко про наш портфель. У нас есть несколько компаний, часть из них вам, наверное, известна в России. У нас есть портфель в США, также в Юго-Восточной Азии и Австралии. И если говорить о том, каких результатов нам удалось добиться: за последние шесть лет мы проинвестировали 12 компаний. Одну списали, это меньше десяти процентов.
Что, наверное, самое интересное – это то, что семь компаний из тех, которые мы проинвестировали, стали лидерами рынка, - порядка 60% портфеля. Что, я считаю, неплохо.
Естественно, здесь аудитория инвесторская, поэтому логичный вопрос: что это означает с точки зрения возврата и с точки зрения финансового результата? Даже на российском рынке можно зарабатывать очень хорошую доходность. Если мы говорим про период с 2012 года, то публичные рынки дали доходность 5% в рублях, -6% в долларах каждый год. По нашим портфелям мы увидели 28% в рублях, 13% в долларах. На американском рынке доходность выше, но для российского рынка – это хороший результат. Если говорить про международные активы. У нас там есть два портфеля. По одному доходность мы получили 38%, по другому — 115%.
Наверное, на этом я могу закончить основное выступление.
Е.Б. Коган: У меня к вам довольно забавный вопрос. Я знаю статистику в этой отрасли, и статистика обычно следующая: среди десяти компаний, в которые мы выкладываем, примерно шесть или семь идут в корзины, постепенно мучительно умирают на наших глазах. Одна-две-три как-то существуют. И наконец одна-две становятся звездами. И тогда эта модель вытягивает все. А тут вы рассказываете, что у вас семь компаний стали звездами. Мораль: вы либо везунчики, либо провидцы. Ребята, вы кто?
Д.С. Алимов: Хотелось бы надеяться, что наш опыт в инвестициях играет материальную роль. Но на самом деле отчасти есть и другая причина. Она в том, что для той части нашего портфеля, которая в развивающихся рынках, мы использовали стратегию инвестирования в уже успешные бизнес-модели. И там смертность стартапов ниже. Это нам помогло добиться такого результата. Мы не можем это доказать окончательно документально, но мы все-таки считаем, что опыт в этом секторе, команда наша инвестирует с 1999 года, он тоже имеет положительный эффект на результат.
Е.Б. Коган: У меня к вам еще один вопрос: какие все-таки есть ограничения для работы на американском венчурном рынке?
Д.С. Алимов: Вы говорите сейчас про культурные ограничения?
Е.Б. Коган: Прежде всего да. Вот наш российский человек хочет инвестировать какие-то стартапы на американском рынке.
Д.С. Алимов: Типичному инвестору без опыта венчурного инвестирования не нужно пытаться делать это самому, потому что это приведет к очень негативным результатам. Нужно будет потратить достаточно много времени и денег, чтобы этому научиться, поэтому я бы это точно не советовал. Но если вы работаете через фонд или если у вас есть большой опыт, то на американский рынок можно выйти. Исторически он был очень открытым, например, в отличие от Китая, всегда было относительно легко в Америке инвестировать. Сейчас, к сожалению, мы видим такие тенденции изоляции различных рынков. И венчурный технологический рынок не исключение. Есть вопросы с санкциями и ограничениями, касающимися российских инвесторов, санкционные. Про что подробнее хотелось бы сказать, это про последние тенденции на американском рынке, которые связаны с ужесточением контроля над иностранными инвестициями последние несколько месяцев. Сначала появился закон, который в августе приняли, а сейчас подзаконные акты, которые пересматривают механизмы одобрения иностранных инвестиций в США. Раньше эти ограничения касались крупных бизнесов, которые стоят миллиарды долларов, в основном, в отношении контрольного пакета. Сейчас эти ограничения из-за боязни США конкуренции Китая. США сделали ряд ограничений, при которых даже сделки с миноритарными долями требуют одобрения государственной комиссии по иностранным инвестициям. Это процесс, который занимает месяцы. И если ты вынужден получать это одобрение, то это очень серьезное ограничение.
Хорошая новость заключается в том, что эти ограничения не относятся к управляющим фондов, которые находятся в США, как мы, американские фонд-менеджеры. Поэтому если вы инвестируете в фонд, который управляется в США, то для вас как для российского инвестора это не должно быть проблемой, если вы не получаете какие-то специальные права управления, либо доступ к какой-то конфиденциальной технической информации. Но если вы просто финансовый пассивный инвестор и работаете через менеджера, который находится в США, то для вас это не должно быть проблемой.
Подписаться на актуальные материалы ИК "Велес Капитал"
Оцените материал:
Источник: ВЕЛЕС Капитал
