На мой взгляд, правильнее говорить не о выпадающих доходах, а о прямых убытках. Аэрофлот не сокращал объем перевозок из-за роста цен на топливо, а вынужден нести потери из-за этого. К сожалению, данный риск в России, в отличие от США и Европы, невозможно нормально страховать. Авиакомпания начинает продавать билеты за 6–9 месяцев до полета, а топливо оплачивается уже по факту. Авиакеросин слабо торгуется на бирже, объем торгов им составляет несколько десятков миллионов рублей в день, с поставкой в небольшое количество портов.
Хотя, по большому счету, не в бирже дело. В России лишь три крупных производителя топлива, рынок неконкурентен. В большинстве случаев компании вынуждены покупать топливо у одного-двух поставщиков, цены которых нерегулируемы. Согласно статистике Росавиации, цены на топливо в аэропортах могут расти на 10–15% в месяц. Цена керосина напрямую не привязана к цене на нефть. Предыдущая попытка хеджа цены на топливо через нефть привела к убыткам в $220 млн. Не страховать повышение стоимости топлива тоже нельзя: за шесть месяцев его стоимость выросла на 38% по сравнению с прошлым годом при росте выручки Аэрофлота на 12%.
Топливные расходы уже достигли 30% от общих операционных затрат. 55 млрд руб. — огромная сумма для компании: она в 2,3 раза больше прибыли за 2017 год. Самое неприятное, что цены на керосин не падают вслед за нефтью. Снижение цены на нефть может вызвать ослабление рубля, это дополнительный риск для компании. Валютные риски легче хеджируются, но в условиях волатильности курса самое правильное для компании с высокой долей импорта – это держать средства в валюте. Прибыль авиаперевозчика по РСБУ за девять месяцев сократилась на 42%, до 15,6 млрд руб. Есть риск, что консолидированная прибыль за год окажется менее 10 млрд руб. Котировки Аэрофлота, на мой взгляд, останутся в коридоре 90–110 руб. до конца года.
