О результатах деятельности экономики Казахстана, главных монетарных достижениях, переспективах платежного баланса в 2017 году и прямых иностранных инвестициях рассказал в программе "Курс дня" Данияр Акишев, Председатель Национального Банка Республики Казахстан.
- Очень интересно поговорить о том, как год прошел для Казахстана, как прошел для финансовой системы страны. Насколько вы полны оптимизма перед 2017 годом. Что я имею в виду? Задачи у нас примерно похожие. У вас высокая инфляция, у нас высокая инфляция. Нам нужно приводить ее к целевым показателям. Хорошо бы ее снизить. При этом есть определенные структурные сложности в экономиках наших стран, они во многом похожи. Чувствуете ли вы, что справитесь с этой задачей, я имею в виду не только Центральный Банк Казахстана, но и в целом финансово-экономический сектор?
- Прежде чем говорить о задачах, я конечно, хотел бы немного уделить времени результатам 2016 года. Действительно, 2016 год был очень непростым, как с точки зрения макроэкономических показателей, так и с точки зрения тех событий, которые происходили у нас на денежном и валютном рынках. Казахстан отреагировал на изменения мировой конъюнктуры по основным нашим экспортным позициям значительно позже, чем Россия.
Мы оцениваем это где-то наверно на срок от 8 до 11месяцев. И соответственно те показатели, которые мы имеем, скорее всего и запаздывают, вернее отличаются от российских вот на этот период времени. То есть у нас основная корректировка обменного курса по отношению к ведущим мировым валютам, в первую очередь, доллара США, произошла в конце 2015 года, в России это было в 2014 году. У нас также продолжилась ситуация еще и в начале 2016 года. Естественно, у нас номинальное обесценение тенге по отношению к доллару США, если мы берем с периода 20 августа 2015 года, когда мы объявили о том, что мы переходим к свободно плавающему временному курсу, и к ситуации вот к нынешнему моменту времени, это где-то около 75% номинальное обесценение курса тенге.
Понятно, что в этих условиях, когда существует значительная доля импорта, и на рынке потребительских товаров, естественно мы столкнулись с тем, что уровень инфляции он значительно вырос именно в 2016 году. И это произошло достаточно быстро. Пик инфляции у нас приходился на июль этого года, он составлял 17,7% в годовом выражении.
Понимая, что вот этот эффект переноса корректировки изменения обменного курса на внутренние цены он не может происходить постоянно, он происходит в каком-то моменте, и как правило, если затем монетарные власти создают нормальные условия, этот шок он постепенно уходит.
Одним из наверно результатов 2016 года мы считаем для себя преодоление, вернее завершение этого переноса эффекта корректировки курса на внутренние цены, в результате чего у нас по итогам ноября 2016 года годовая инфляция составила 8,7%. То есть вернулась к однозначному значению. И возможно, это даже показатель лучше, чем был в Российской Федерации в 2015 году. В Российской Федерации инфляция закончилась на уровне больше 12% годовая. То есть, соответственно, если мы отстаем от вас, ну, приблизительно на год, то вот переходя к задачам на 17-й год, я думаю, все-таки для нас основной задачей также является поддержание инфляции в коридоре. Коридор мы определили совместно с правительством еще на базе среднесрочных прогнозов размере от 6 до 8% на 2017 год.
В настоящее время, как я сказал, инфляция 8,7%, по итогам года возможно будет небольшое превышение целевого ориентира. Но мы думаем, что в январе и феврале этого года будет происходить дальнейшее замедление инфляционных процессов, и мы уже устойчиво вернемся в показатель менее 8%, и будем находиться в нем в течение всего 17-го года. Для нас это основной таргет.
Я думаю, что вот опыт России показывает, при сложности структурных в нашей экономики, я думаю, есть высокая вероятность того, что Национальный Банк в 17-м году сможет обеспечить этот ориентир. Это вот ключевые результаты и ключевые задачи.
- В зависимости от внешних рынков у Казахстана также велика, как у России, как вы здесь сравниваете, финансовые системы и валютные рынки наших стран. Потому что следующий год, это такой год чрезвычайно неопределенности, опять ожидания энного количества черных лебедей на рынке, и, безусловно, это должно оказывать влияние, в том числе и на валютный рынок?
- Вы помните, как начался 2016 год. Мы шли на тренде снижения цены на нефть, которое достигало менее 30 долларов США за баррель марки Brent, и в этих условиях естественно были всевозможные прогнозы о том, что эта ситуация может быть хуже. И очень редкие экономисты прогнозировали о том, что цена на нефть превысил 50 долларов за баррель.
Сейчас год заканчивается, мы видим, что сбылись оптимистичные прогнозы. Поэтому в 17-м году даже при реализации достаточно плохих прогнозов мы подходим консервативно ко всем ожиданиям. Это я говорю и о Национальном Банке, говорю и о правительстве. У нас бюджет страны сформирован, исходя из базовой цифры 35 долларов США за баррель.
- Еще более консервативный подход, чем в России.
- Да, это более консервативный, чем в России. И даже в этих условиях мы видим такую достаточно высокую уверенность того, что страна, даже при таких ценах на нефть, сводит бюджет с нормальными параметрами. Соответственно и показатели и параметры по инфляции, параметры по обменному курсу они будут, ну, в пределах тех значений, которые есть.
Поэтому, и понятно, мы должны быть достаточно консервативны. Но все-таки вот 2017 год он пока начинается на каком-то достаточно таком позитивном тренде. И мы надеемся, что если тренд этот будет сохраняться, естественно задача для Национального Банка и правительства она станет легче. Легче в плане того, что будут возникать возможности для аккумулирования резервов, для того, чтобы обеспечить большую устойчивость обменного курса, обеспечить, скажем, более лучшие показатели параметров бюджета. Ну, и естественно там улучшить и социальное самочувствие граждан, в том числе.
- Но давление платежного баланса , видимо, будет не сильным, учитывая, что, в общем, валютный курс сбалансировать должен эту ситуацию.
- Да, с платежным балансом, конечно, ситуация у нас, у нас второй год наблюдается дефицит. И естественно, конечно, мы хотели бы, чтобы корректировка обменного курса, которая произошла у нас, она бы как можно быстрее бы, скажем, выровняла платежный баланс. Но те процессы, которые начались у нас в 2014-15-м году они оказались достаточно сильными. И их энергия до сих пор пока продолжает еще ощущаться. И поэтому по итогам 2016 года платежный баланс у нас будет дефицитный, и наверно мы ожидаем где-то близок к уровню прошлого года, несмотря на проведенную корректировку курса. Но в следующем году прогнозы, которые мы имеем, они говорят о значительном улучшении ситуации в платежном балансе , о значительном. И есть даже прогнозы, где, если вот цена на нефть будет достаточно высокой, то мы можем иметь уже сальдо нулевое. Поэтому, то есть для того, чтобы выровнять платежный баланс, а именно из дефицитной зоны.
Желательно, конечно, не допускать вообще перехода из положительной в отрицательную зону и принимать превентивные меры. Понятно, что на уровне центральных банков это в основном меры, связанные с обменным курсом и с предотвращением оттока капитала. А с точки зрения наверно компетенции правительства, это структурные реформы в экономике и диверсификация производства.
- В России, когда речь идет о финансовых рынках, о макроэкономике, финансово-экономический блок плюс Центральный Банк показывают единство мнения, и никакой дискуссии нет. Но в экспертно-экономической среде дискуссия на этот счет ведется. О том, что в современном мире, как он меняется, то, как это будет выглядеть в ближайшие несколько лет, снова становится актуальным разговор о возможных каких-то корректировках или даже ограничениях. Например, в движении капитала. Какие-то протекционистские меры, в том числе и на финансовых рынках, как в Казахстане к этому относятся, учитывая, в том числе и ситуацию с платежным балансом, с движением валют и капитала из страны в страну, и так далее?
- Очень хороший вопрос на самом деле. Дискуссия идет. Мы видим эту дискуссию, она происходит не только на пространстве бывшего Советского Союза.
Я думаю, многие развивающиеся рынки и в Латинской Америке проходили подобного рода этапы, когда встает вопрос о том, каким должен быть режим валютного регулирования в стране для того, чтобы, с одной стороны, обеспечить защиту национальных интересов и защиту национальных рынков.
С другой стороны, обеспечить привлекательность страны для иностранных инвесторов для того, чтобы инвестиционный климат не страдал.
Поэтому найти вот этот баланс, конечно, эта задача наверно самая главная и для правительства и для Центрального Банка. Но, что в Казахстане происходит? Во-первых, мы придерживаемся всех тех обязательств, которые мы приняли. Мы в 2007 году также как и Российская Федерация, полностью либерализовали свой валютный режим. Понятно, что это происходило при том уровне внешней торговли, когда показатели были однозначно в сторону положительного платежного баланса, когда наши страны в условиях очень высоких мировых цен на сырье, могли позволить себе вот такую очень, скажем так, радикальную либерализацию.
В России это произошло, в Казахстане это произошло. И сейчас, когда цены на нефть в 3 раза ниже тех уровней, естественно, возникает вот такой естественный вопрос, а может быть нужно, раз конъюнктура поменялась, нужно вернуться к, скажем, прежнему режиму валютного курса, который там, ну, скажем, обозначал некие ограничения по капитальным операциям, и так далее, ну, в условиях того, что валютную выручку, которая в страну поступает, надо сберегать для страны. Она может понадобиться. Но я сторонник здесь позиции, что среду менять нельзя.
- Во всяком случае часто.
- Да. И то, что мы сейчас предлагаем иностранным инвесторам, и говорим о том, что репатриация, репатриация доходов, репатриация любых инвестиций происходит без каких-либо ограничений в условиях того законодательства, которое у нас стабильно, это должно оставаться. Это залог успеха.
Казахстан поставил рекордный показатель прямых иностранных инвестиций, то есть мы за 9 месяцев в этом году привлекли, скажем, в 4 раза больше, чем в прошлом году, вообще за весь год. За третий квартал у нас вообще рекордный объем притока прямых иностранных инвестиций за всю историю наблюдений, 6 миллиардов долларов только за третий квартал пришло.
В этих условиях, я думаю, что страна должна переключаться на иные источники формирования валютной выручки, не просто поступления от экспорта сырья, а работать над своим инвестиционным климатом и предлагать возможности для инвесторов. Что Казахстан не делает, я думаю, это успешно мы делаем. Поэтому в этих условиях никаких у нас сейчас мыслей о том, что необходимо ужесточать валютное регулирование, нет. Но есть другая сторона вопроса, это связано с оттоком капитала, который находится в сфере, скажем, отмывания денег, полученных преступным путем, сомнительные операции. Вот мониторинг таких операций однозначно может быть усилен. Мне кажется это нормально. Но по такому пути двигаются все страны в мире.
- Спрошу вас такой, может быть, несколько теоретический вопрос. Часто нашим финансовым властям я этот вопрос задаю. Что будет после того, как мы достигаем таргетов по инфляции? Если сейчас это в основном в России происходит, ну, или там главным образом за счет сдувания спроса, что происходит со спросом потом? Будут ли поступать эти инвестиции, особенно иностранные, в страну, в которой спрос так сказать стал гораздо меньше, и будет ли возможность потом бизнесу развиваться? Потому что спроса внутри экономики тоже не очень много. Как вы для себя отвечаете на этот, может быть, несколько пока теоретический вопрос?
- Да, действительно, Казахстан пока решал в этом году задачу стабилизации инфляции после шока 15-го и начала 16-го годов. Естественно для нас задача о том, что будет, когда мы достигнем таргета и произойдет стабилизация потребительского спроса, как мы будем инвестировать экономику, и за счет каких источников будем наполнять или изменять структуру потребления, для нас вопрос действительно, это вопрос наверно, ну, не сегодняшнего дня, но ближайших двух лет, я думаю так.
Россия действительно наверно подойдет к этому вопросу раньше. И я здесь вижу наверно такое решение. В первую очередь, если структура потребления не будет меняться и доля импорта будет оставаться на тех значениях, которые были до кризиса, то соответственно, все это, вся эта стабильность будет происходить только до того момента, как нефтяные цены, либо какие-то иные внешние параметры не изменяться сильно. И зачем возникновение нового шока. Вот в этих условиях, мне кажется, только поможет вот с точки зрения именно стабилизации по инфляции, это вопрос, как будет осуществляться предложение. То есть, каким образом будут попадать деньги в экономику, и каким образом они будут инвестироваться, и куда.
Государству нужно будет очень четко определить перечень тех проектов, которые оно будет считать для себя приоритетными. Это наполнение внутреннего рынка, допустим, там я не знаю, потребительскими либо инвестиционными товарами, дальнейшая диверсификация экономики, и так далее. Но если же это опять будет происходить за счет насыщения рынка только за счет импорта, понятно, это будет тоже проблема. Поэтому, ну, мне кажется, то, что делает сейчас Правительство Российской Федерации совместно с Центральным Банком, это движение в правильную сторону.
Помимо того, что мы видим, происходят достаточно эффективные меры по стабилизации инфляции, так же происходят достаточно эффективные меры по наполнению экономики деньгами. Пусть не так быстро, как, может быть, некоторые эксперты хотят, но это есть. То есть механизмы обсуждаются, работают, а это и нужно для того, чтобы в перспективе эти механизмы использовать уже, ну, в гораздо больших масштабах. То есть вот это важно.
