О перспективах курса рубля, рисках влияющих на формирование курса, перспективах снижения уровня инфляции и процентных ставок, внешних факторах влияющих на денежно-кредитную политику банка рассказала в программе "Курс дня" Ксения Юдаева, первый зампред ЦБ.
- Как в Центральном Банке оценивают перспективы рубля на этот год, учитывая, что в прошлом все-таки это была хотя и очень крепкая, но волатильная валюта. Что нам ожидать в этом?
- Вы знаете, мы никогда не прогнозируем валютный курс. Мы считаем, что валютный курс у нас плавающий. Соответственно, все экономические агенты должны это учитывать в своем поведении и при планировании своей деятельности.
Я думаю, что из положительных моментов прошлого года, безусловно, стоит отметить повышение уровня доверия внешних рынков российской экономической политики. Это касается и денежно-кредитной политики, и бюджетной политики. Очень много вопросов раньше было от инвесторов относительно перспектив бюджета, бюджетной консолидации.
Собственно, Правительство на эти вопросы ответило. Это, безусловно, способствовало снижению волатильности валютного курса, повышению доверия рынков к российской валюте и российской экономике в целом.
- Есть риски определенные, но они есть всегда. Просто хочется понимать, насколько они существенны и серьезно могут повлиять на российскую валюту. Во-первых, не очень хорошая ситуация с текущим счетом, тенденции не очень хорошие. Насколько это может быть существенным фактором, когда мы говорим о российской валюте. Потому что, то и дело этот фактор воспринимается рынком наблюдателями, как серьезный, как второстепенный.
- Текущий счет определяется несколькими факторами. Он определяется условиями торговли, то есть от соотношения импортных цен на основные товары российского экспорта. Поэтому в зависимости от колебаний цен на российский экспорт у нас могут быть некоторые колебания по текущему счету.
Ситуация с оттоком капитала. Соответственно, отток капитала в прошлом году существенно уменьшился, уменьшились платежи по долгу. И, как я уже сказала, повысилось доверие к экономической политике. Поэтому оттоки, связанные с недоверием, они также снизились.
И в этом смысле, учитывая те прогнозы, которые есть по выплатам внешнего долга, если мы будем продолжать проводить ответственную политику, которая будет поддерживать вот этот высокий уровень доверия, который существует или даже его укреплять, то очень больших рисков вот внутренних самих по себе не будет.
- Всегда от ЦБ требуют снижения ставки. Сейчас об этом можно говорить, учитывая успехи в достижение цели по инфляции в 4%. Идем верным курсом. Но вот в связи выше сказанного, возникает вопрос, насколько свободен в маневре ЦБ по снижению ключевой ставки. Могут ли здесь возникнуть какие-то сложности? Опять же, держать капитал нужно, и приток иностранных денег в российскую экономику, как в экономики других стран, где высокая процентная ставка, все-таки может здесь ограничивать возможность регулятора.
- Вы знаете, но наша главная цель, это цель по инфляции. Нужно прекрасно понимать, что то снижение инфляции, которое сейчас наблюдается, оно возникло не само по себе.
Та политика, которую мы проводили, эти самые высокие процентные ставки были одним из ключевых, если не самым ключевым фактором, которые привели к тому, что сначала рост инфляции остановился, потом инфляция начала снижаться.
Да, по мере снижения инфляции возникнут возможности по продолжению снижения политики, снижения процентных ставок. Но мы будем изучать все риски, которые существуют для инфляции, для инфляционных ожиданий.
Да, будем смотреть, насколько серьезно снижаются и сами инфляционные ожидания. Потому что мы видим, что они снижались медленнее, чем инфляция, сохраняются риски. Соответственно, учитывая весь вот этот комплекс факторов, мы будем принимать решение о денежно-кредитной политике.
- Ксения Валентиновна, гипотетически, я вот еще раз подчеркну, что абсолютно гипотетически, при инфляции 4 – 4,5 – 5%, какой уровень ставок может быть, если учитываем вот текущее состояние российской экономики?
- Мы озвучивали эти некоторые оценки, да, реальных равновесных ставок, которые мы делали. Что ставки там могут быть примерно на 2,5 пункта выше, чем уровень инфляции.
Но нужно понимать, что это всего оценочные вещи, да, исходя из того понимания в ситуации в российской экономике и динамике инфляционных ожиданий, которые мы видим.
Ситуация со временем может меняться. В частности, если инфляционные ожидания будут более устойчивыми, это может влиять и на сами процентные ставки тоже.
- Насколько ожидания взяты под контроль Центральным Банком?
- Смотря какие. Мы видим, конечно, что ожидания снизились. Если мы смотрим на профессионалы, на рынок, там конечно ожидания снизились достаточно существенно. Но еще не дошли до нашего таргетированного уровня.
Если говорить про бизнес более широкий, не только финансовый, там ожидания повыше, соответственно более широкой публики ожидания еще более высокие.
Соответственно, это комплекс ожиданий, мы учитываем и смотрим на соотношение, в том числе различных процентных ставок с уровнем ожиданий. Потому что именно это и определяет поведение людей. Они сравнивают ставки со своими ожиданиями, рассчитывают свои собственные реальные процентные ставки, и исходя из этого, определенным образом себя ведут. И нам важно учитывать вот это вот возможное поведение при формировании денежно-кредитной политики.
- В какой степени корректно говорить о соотношении, пропорциях этих ожиданий профессиональных участников рынка, населения? Что вы больше берете в расчет, в каких соотношениях, когда принимаете решение о том, что инфляционные ожидания под контролем, и возможно, делаете какие-то действия со ставкой?
- Нет, но мы смотрим на, конечно, инфляционные ожидания. Сейчас мы находимся в ситуации, когда, как я уже сказала, все измерители инфляционных ожиданий, конечно, снизились по сравнению с пиковыми значениями. Но пока даже среди профессионалов мы видим, что достаточно мало аналитиков ожидают, что инфляция будет на цели или там даже ниже цели. Поэтому пока инфляционные ожидания выглядят несколько завышенными даже среди профессиональных участников рынка.
- Мне кажется, может быть это тоже ошибочное суждение, не так много говорится о внешнем факторе, когда мы говорим о монетарной политике или, вообще, об экономической политике. Есть серьезные изменения, такие структурные изменения. Не просто новый президент Соединенных Штатов, но и, видимо, новые взаимоотношения между президентом и Центральным Банком намечается в США. Насколько эти возможные изменения учитывают наши монетарные власти? Насколько это может повлиять на ситуацию с российским рублем, финансовым сектором, экономики в целом?
- Безусловно, мировая процентная ставка, это один из факторов, который влияет на реальные процентные ставки в конкретных странах. И понятно, что американская процентная ставка влияет на, и ожидания относительно американских процентных ставок влияют на уровень процентных ставок везде.
Что касается влияния, вот тех изменений, которые мы сейчас наблюдаем в Соединенных Штатах, их влияние на страны с развивающимися рынками, то здесь заметна одна очень интересная тенденция.
Наиболее сильная, конечно, реакция негативная была в экономиках, где их макроэкономическая политика, и бюджетная, и часто денежно-кредитная подвергаются рынком большим сомнениям. То есть страны со слабым макроэкономическим управлением. Мы видим, что валюты в таких странах они сейчас испытывают отток капитала серьезно понижательное давление. Но есть там несколько специфических случаев, мы о них говорить не будем.
Страны, наоборот, те, где их политика пользуется большим доверием рынка, они находятся в существенно лучшей ситуации, но и в частности Россия. Собственно во многом поэтому сейчас находится в лучшей ситуации, чем многие другие страны. Хотя, конечно же, там, скажем, цены на нефть их динамика тоже помогает повлиять на мнение инвесторов и тренды в нашей экономике, что наша экономика уже прошла наиболее тяжелую стадию адаптации к изменению внешних факторов, и входит в период восстановительного роста.
Рынок также способствует снижению волатильности российской валюты, повышению доверия к ней. Поэтому, да, конечно. Вот эти внешние факторы они будут влиять на российскую экономику. Но я скажу, мое такое личное мнение, я думаю, что это влияние будет ограничено гораздо меньше, чем влияние этих изменений на некоторые другие страны с развивающимися рынками, доверие к политике которых сейчас меньше. Но нам конечно же нужно продолжать проводить политику, которая вызывает доверие рынков. И мне кажется, что важно это и продолжать и макроэкономическую политику, и структурную политику, которая могла бы привлекать не только портфельные, но и прямые инвестиции. Те инвестиции, которые бы, скажем, непосредственным образом могли бы уже влиять на потенциал экономического роста.
- Некоторые эксперты считают, что возможно сейчас повод задуматься о том, чтобы предпринимать такие действия, которые бы снижали нашу зависимость от внешних факторов. Насколько в современных реалиях корректное предложение? Возможны ли какие-то действия, если мы говорим о монетарной политике?
- В какой-то степени инфляционное таргетирование устойчивое, не инфляция, да, доверие рынков. Если его постоянно поддерживать, это в известном смысле есть политика, которая снижает такие негативные влияния резких колебаний внешних факторов.
- Логично. Эффект домино тоже, тем не менее, когда мы говорим о влиянии действий крупных центральных банков, прежде всего американского, на emerging markets тоже никто не отменял, опасность всегда такая есть?
- Я согласна. Но я еще раз подчеркиваю, что больше всего от эффекта домино страдают именно страны со слабыми внутренними фундаментальными факторами, со слабыми бюджетными уязвимостями, с уязвимостями денежно-кредитной политики, и так далее. Поэтому, если мы будем внутреннюю политику проводить такую, которая будет повышать доверие к стране, то это безусловно будет компенсировать негативное влияние внешних факторов.
- Отчасти об этом сегодня тоже говорили здесь на Форуме. Если мы все-таки вернемся к темпам роста или, наконец, добьемся таких темпов роста российской экономики, которые бы превышали среднемировые, насколько это окажет влияние на инфляционные ожидания, на инфляцию в целом, не вернемся ли мы к тем цифрам по инфляции, которые когда-то нам мешали, мешали структурно развиваться?
- Понимаете, нам нужно не просто как-то краткосрочно раздуть, перегреть экономику, чтобы она пару месяцев проросла быстрее, чем среднемировые темпы. Если мы так сделаем, просто краткосрочно разогреем экономику, это конечно негативно повлияет и на инфляцию, и на бюджет, и способно как раз создать вот эту волатильность, недоверие рынков, и так далее. Поэтому очень важно проводить такую политику, которая будет способствовать повышению долгосрочных темпов экономического роста, то есть влиять на те факторы, которые создают устойчиво более высокие темпы экономического роста. И если это так будет, то, негативное влияние на инфляцию это не окажет. Это просто будет более гибкая экономика, способная к более высоким темпам экономического роста.
- Но структурные реформы еще, так сказать, в процессе. То есть мы пока этого состояния российской экономики не достигли. Но, тем не менее, рост в ближайшее время нам нужно какой-то показывать. Понятно, что это не задача Центрального Банка. Тем не менее, ему нужно будет реагировать на изменяющиеся обстоятельства.
- Повторюсь, мне кажется, задача состоит в том, чтобы добиваться устойчивых темпов экономического роста. Если добиваться перегрева не нужно, потому что любой перегрев потом ведет за собой экономический обвал. Нам нужно именно внедрять такие меры, которые бы способствовали тому, чтобы темпы экономического роста были устойчиво высокими. Мне кажется, что Правительство, в принципе, понимает задачу именно так, и разрабатывает именно такие меры.
