"Процесс глобализация юаня выглядит неумолимым и безудержным", – сообщил журнал The Economist в апреле 2014 г. И действительно, за год с небольшим, к августу 2015 г., доля юаня в общих объемах международных платежей удвоилась до 2,8%, благодаря чему китайская валюта вышла на четвертое место в списке наиболее используемых валют мира.
Но после этого процесс развернулся в обратную сторону. Сегодня доля юаня в международных платежах упала до 1,6%, и он скатился на седьмое место. На глобальном рынке облигаций использование юаня снизилось на 45% по сравнению с пиковым значением, достигнутым в 2015 г.
В банках Гонконга объемы депозитов, номинированных в юанях, сократились вдвое. Наконец, если в 2015 г. 35% внешнеторговых расчетов Китая осуществлялось в юанях (почти все остальное – в долларах), то сегодня эта доля упала примерно до 12%.
Как пишет в своей статье на Project Syndicate директор по мировой экономике в Совете по внешним связям Бенн Стейл, поворот в судьбе юаня объясняется четырьмя основными факторами.
"Во-первых, с 2005 по 2013 гг. стоимость юаня в долларах росла почти ежегодно (всего он укрепился на 36,7%), но с тех пор курс постепенно падает, отталкивая спекулянтов. Начиная с 2014 г. курс юаня с каждым годом слабеет все больше и больше. С момента начала процесса падения курс юаня снизился уже на 11%, несмотря на интервенции Народного банка Китая (НБК), с целью укрепить валюту (а не ослабить ее, как утверждает президент США Дональд Трамп).
В результате инвесторы отказались от идеи, будто укрепление юаня – это единственный вариант развития событий. Приток капитала, вызванный этой идеей, прекратился. Падение юаня относительно доллара стало следствием замедления экономического роста в Китае, осуществлявшегося за счет кредитов, а также следствием наращивания рисков дефолта. Неудивительно, что жители и компании Китая ищут новые способы (легальные и не только) вывести деньги из страны.
В апреле на презентации в Нью-Йорке заместитель председателя Народного банка Китая И Ган пытался вернуть уверенность нервничающим инвесторам, заявив, что уровень просроченной задолженности в китайском банковском секторе "в основном стабилизировался после длительного периода роста". Это, по его словам, стало "позитивным событием для финансового рынка".
Но И Ган хитрил. Стабилизировалась доля просроченной задолженности в общем объеме банковского кредитования, но это произошло лишь потому, что продолжился рост количества кредитов. Многие из новых кредитов были выданы неплатежеспособным клиентам, и можно ожидать, что со временем с ними возникнут проблемы. Более того, в абсолютных цифрах объем просроченной задолженности вырос на $35 млрд за 2016 г., достигнув $220 млрд. При этом китайские банки используют различные бухгалтерские трюки, чтобы спрятать от регулятора кредиты на триллионы долларов.
Динамика курса китайского юаня и стоимости нефтиПытаясь остановить падение валютного курса, власти затруднили конвертацию юаней в доллары. И если раньше они поддерживали китайские инвестиции за рубеж, то теперь начали блокировать международные сделки слияния и поглощения с целью не позволить национальным компаниям экспортировать капитал. Одновременно они осложнили процедуру возврата капиталов иностранными инвесторами. Данная мера помогает удержать в стране тот капитал, который туда уже пришел, но одновременно она лишает иностранцев стимулов к выделению новых ресурсов.
А это уже второй фактор, который отбивает охоту накапливать китайскую валюту. Встав перед выбором между краткосрочной экономической стабильностью и валютной гибкостью, китайские власти выбрали стабильность. В связи с этим под вопросом оказалась серьезность их долгосрочных намерений перейти к полной конвертируемости юаня, а это очень важный шаг на пути к достижению юанем статуса настоящей резервной валюты.
Третий фактор, ослабляющий юань: страна исчерпала свой экспортный потенциал. Китай со своей валютой выдвинулся вперед благодаря невероятно успешной интеграции страны в глобальную экономику после вступления во Всемирную торговую организацию в 2001 г. Доля Китая в мировом экспорте выросла с 1% в 1980 г. до 14% в 2015 г.; он стал крупнейшим экспортером в мире. Однако с тех пор доля страны в глобальном экспорте упала до 13,3%. Тех, кто видел в Китае некий государственный аналог компании Amazon.com, которая каждый год продает товары все большему и большему количеству людей, постигло разочарование.
Четвертый фактор – разворот вспять самой глобализации. В период с 2007 по 2015 гг. объем международных потоков капитала (в форме покупки акций и облигаций, прямых иностранных инвестиций и кредитов) сократился более чем на две трети – с $11,9 трлн до $3,3 трлн. Стали возникать торговые барьеры. Дискриминационная политика встречается теперь чаще, чем меры либерализации. Объемы товарной торговли тоже падают, сократившись на 10% с 2010 по 2015 гг.; это самый крупный спад за любой четырехлетний период со времен Второй мировой войны. В результате Китай не просто теряет долю на рынке экспорта, он теряет долю на сжимающемся глобальном рынке. Как следствие, долларовая стоимость китайского экспорта упала на 9,1% с момента пика в начале 2015 г.
Подведем баланс. По сравнению с ситуацией, наблюдавшейся всего лишь несколько лет назад, сейчас у мира очень мало, а может быть, и вообще нет, причин накапливать юани. Глобализация юаня больше не является "неумолимой и безудержной". Напротив, в обозримом будущем она выглядит полностью прекратившейся".
