Общепринятая точка зрения гласит, что глобальный кризис беженцев оказал беспрецедентную нагрузку на мировые ресурсы.
Сегодня в результате войн или катастроф во всем мире было перемещено примерно 65 млн человек. Около 20 млн бежали через границу, став беженцами. Одна только гражданская война в Сирии заставляла людей бежать из страны в таком масштабе, которого мир не видел со времен Второй мировой войны.
И хотя легко обвинять бедствия в огромных масштабах кризиса, это довольно ошибочная позиция, считают профессора Оксфорда Пол Коллиер и Александр Беттс. В своей новой книге "Убежище: переосмысление политики беженцев в меняющемся мире" Коллиер и Беттс утверждают, что кризис беженцев является результатом не количества беженцев, а политики. Иными словами, проблема заключается не в том, что большое количество беженцев является бременем. Проблема в том, что в первую очередь сами беженцы воспринимаются как бремя. Страны одна за другой отвергают их. В лучшем случае беженцы изолируются во временных лагерях в засушливых, негостеприимных районах.
По мнению Кольера и Беттса, это мнение о беженцах в корне неверно. Страны во всем мире упускают возможность принять беженцев как потенциальный источник знаний, навыков и возможности экономического развития. Тезис "Убежища" может показаться нелогичным. Политика беженцев как бремени в жизни той или иной страны глубоко вписалась в политику Запада и в общественное сознание. В США дискуссии о сирийских беженцах сосредоточены не на навыках беженцев, которые могут принести пользу США, а на необоснованных опасениях, что они представляют собой террористическую угрозу.
Изображение ситуации с беженцами в СМИ часто сосредотачивается на лагерях, которые в основном являются местами отчаяния, а не оживленной экономической деятельности. Коллиер и Беттс пишут, что 80% беженцев, проживающих в лагерях, находятся там в течение пяти или более лет. Беженцам в лагерях часто не разрешают работать.
"Люди рождаются в лагерях, растут в лагерях и становятся взрослыми в лагерях. Без долговременных решений их жизнь больше сосредоточена на выживании, чем на надежде на светлое будущее", - отметили авторы.
Некоторые в отчаянии переезжают в городские районы, где им также не разрешают работать, получают небольшую помощь или вообще не получают помощи и погружаются в нищету. Другие пытаются переезжать в более богатые страны и районы, такие как Европа, подвергаясь существенному риску – все мы не раз читали периодические истории о потоплении беженцев.
Проблема, по словам Кольера и Беттса, заключается в том, что международное сообщество сосредоточено исключительно на спасении. Спасение, безусловно, важно: беженцам необходимо избегать непосредственной опасности и насилия. Но как только они попадают в относительную безопасность, им, как и всем людям, также нужна автономия. Они нуждаются в возможности обеспечить себя и своих детей и жить нормальной жизнью.
"Беженцы уязвимы, но они также обладают и возможностями. Если предоставить им основные экономические свободы, такие как возможность работать или начать вести бизнес, они смогут помочь себе и внести вклад в страны, которые их принимают", - отметил Беттс.
Эта идея не только теоретическая. Несколько стран предоставили беженцам больше экономических прав, получив довольно положительные результаты. Например, Уганда граничит с такими конфликтными странами, как Руанда и Южный Судан. На протяжении десятилетий у нее было множество волн беженцев. Вместо того чтобы изолировать беженцев в лагерях в условиях вынужденной бездеятельности, страна решила дать беженцам свободу передвижения и возможность работать. Результат, по словам Беттса, заключается в том, что в Кампале 21% беженцев владеют бизнесом, в котором работает как минимум один человек, а 40% людей, которых они нанимают, являются местными гражданами.
Иордания также экспериментирует с новыми подходами к экономическим возможностям для беженцев. Иордания приняла от 600 тыс. до 1 млн сирийских беженцев - огромное количество для страны с населением менее 10 млн человек. Она создала особые экономические зоны, где сирийцам предоставляется право работать в определенных отраслях и компаниях. Первоначальные перспективы программы выглядят неплохо, хотя Беттс говорит по этому поводу: "Чтобы реализовывать такие модели, необходима внешняя поддержка". Европейским правительствам и США необходимо стимулировать бизнес для поощрения инвестиций.
Есть немало аргументов в пользу такого рода инвестиций из более богатых, промышленно развитых стран. Кризисы беженцев наиболее сильно сказываются на странах, расположенных вблизи слабых государств. Страны, расположенные рядом с бедными, конфликтными странами, часто бедны и сами находятся в состоянии конфликта, а это означает, что бремя гуманитарной катастрофы приходится на тех, кто меньше всего способен это выдержать. У более богатых стран есть этическая обязанность оказывать помощь.
У них также есть практические стимулы. Если у беженцев больше возможностей, больше автономии и лучшие условия жизни в соседних странах, они вряд ли почувствуют необходимость перемещаться дальше за границу. Когда беженцы остаются ближе к дому, они также с большей вероятностью вернутся, когда конфликт закончится, что может помочь странам, раздираемым войной, быстрее восстановиться, уменьшая нестабильность и терроризм во всем мире. Не сумев поддержать такие страны, как Иордания и Ливан, и не оказав давления на Израиль, чтобы принять беженцев, Европа сама создала катастрофу и, возможно, ослабила постконфликтную Сирию.
"Европейский кризис беженцев не был кризисом цифр; это был кризис политики. Двадцать восемь государств-членов ЕС должны были иметь возможность управлять притоком в 1 млн беженцев", - отметил Беттс.
Но вместо того, чтобы адекватно финансировать беженцев в странах, расположенных вблизи Сирии, Европа погрузилась в панику. Страны стремились ввести политику, направленную на то, чтобы препятствовать беженцам. Германия ушла в другую крайность, заявив, что примет всех - политика, которая заставила многих сирийцев совершать опасные путешествия по Средиземному морю, что приводило к гибели и взаимным обвинениям.
"Убежище" убедительно доказывает, что отток беженцев не должен приводить к хаосу, потоплениям, нищете и уродливому этнонационализму. Сирийский кризис беженцев обернулся трагедией. Но если международное сообщество захочет поучиться у него, это также может стать возможностью для перемен. Когда беженцев будут воспринимать как потенциальных вкладчиков в экономический рост, некоторые могут быть спасены от стихийного бедствия.
