При всём понимании значимости наличия площадки для контактов экономических и финансовых министров широкого круга стран-участниц, надо признать, что мероприятия подобного формата в последние годы были не слишком успешными, отмечает Владимир Рожанковский, LIFA, эксперт «Международного финансового центра».
Вспомним про малопродуктивные встречи в рамках Давоса в конце «нулевых», где европейские лидеры никак не могли выработать даже совместного коммюнике относительно глубины и последствий финансового кризиса 2008 г. В той же мере и саммиты G20 являются во многом не более чем информационно-познавательными мероприятиями. Однако этот формат – отнюдь не данность свыше, он неизбежно будет трансформироваться, поскольку с каждым новым саммитом у всех его участников растёт понимание неизбежности этого процесса. Теперь же, с началом торговых войн, это становится уже осознанной необходимостью.
Если смотреть на вещи реально, то из блока стран БРИКС сейчас активными и взаимонаправленными членами остаются только Китай, Индия и Россия, о чём справедливо сказал Максим Орешкин. В этой тройке, похоже, единственный участник – Китай – всеми воспринимается как потенциальный источник экспансии капиталов. Вроде бы, сами китайцы не против такой трактовки. Мир меняется, и в текущем году, благодаря известным событиям Китай окончательно убедился в том, что по-старому жить невозможно. Этой ситуацией Россия и Индия должны в хорошем смысле воспользоваться. Но почему этого не происходило до сих пор?
Видимо, всему своё время. Неотвратимость введения администрацией Белого дома в лице Дональда Трампа новых, повышенных до 25%, пошлин против китайского импорта и твёрдая позиция Пекина, которому, в отличие от Оттавы и Мехико, во-первых, есть что терять, а во-вторых, есть куда деваться, более или менее ясно обрисовывают тему и тональность дальнейших дискуссий на полях предстоящего аргентинского саммита. В преддверии мероприятия исследовательская группа Fitch Solutions очень точно подметила, что «любое потепление отношений, вероятно, если и будет, то очень кратковременным, поскольку ведущие мировые экономики остаются глубоко разделёнными по ключевым вопросам, включая кражу (интеллектуальной собственности), доступ на рынки и государственный контроль над промышленностью». Но это только вдоль вектора Восток-Запад. А что происходит в других направлениях, можно ли полноценно сотрудничать с Китаем и что для этого нужно?
Вроде бы у Китая и России есть общее прошлое – руководящая и направляющая роль партии. Кто в курсе, Китай до сих пор, принимая официальные резолюции, использует хорошо знакомый и ни с чем не сравнимый колорит лексики, свойственный партийной номенклатуре. Является ли этот факт рудиментом прошлого или нам вновь необходимо брать этот формат на вооружение в международных связях? Согласно известной пословице о том, что в Тулу со своим самоваром не ездят, похоже, всё же надо подстраиваться под образ мышления, руководство и принятия решений именно Китая.
Но в реальной жизни получается парадокс: работая с нашими восточными и южными партнёрами, в России и за её пределами по-прежнему используют стандарты современного западного менеджмента, которые одинаковы чужды всем членам БРИКС. Такие понятия как комплаенс (compliance) или дью дилидженс (due diligence) – во многом следствие жёсткого законодательства в сфере инвестиций и бирж, которое вызревало в середине 20-го века в англосаксонских странах как реакция на болезненные биржевые кризисы и попытки найти и обезвредить их первопричины. Ни России, ни Китаю, ни Индии это не грозит по понятной причине. Эти понятия не то чтобы устарели, но в многополярном мире не ведут ни к какому стандартизированному плану действий и, тем более, результату; они не упрощают, а, наоборот, существенно усложняют взаимодействие и без того новых друг другу культур, мировоззрений и образов мышления в бизнесе.
В любом случае, если мы хотим двигаться дальше, а не топтаться на месте, то параллельно школе западного менеджмента должна появиться школа альтернативного «восточного» менеджмента. Вакуум в этой сфере, как мы видим, очень вредит конкретике, но при этом России на данном этапе предложить Китаю и Индии, по сути, нечего. К сожалению, сильно окрепшие в последние годы государства как институты делового взаимодействия здесь, боюсь, могут оказать откровенно медвежью услугу, и лучшее, что они могли бы предложить – это помочь представителям бизнеса найти подходы друг к другу. Из личного опыта могу сказать, что часто прямые контакты пробуксовывают не из-за отсутствия финансирования или, скажем, ограничительного влияния санкций, а по банальной причине отсутствия регламента взаимодействия – то есть, канонов управления бизнесом, понятных для всех и которые стали бы обязательным новым кодексом деловой этики, ответственности и исполнительности.
